Напряжение сходится

Потому что снести ее он теперь желал сам.

Брови, нос, форма ушей… Он видел, как изгибалась в начале видео тень под зданием. Он видел душащие девушку тени рук – потому что знал, куда надо смотреть. И, как и положено главе древнего клана, он прекрасно знал проявления Силы Крови практически всех старейших семей на планете.

А еще освобожденная Тинтайа не обратилась в полицию – и это служило еще одним доводом к заключению, что расследование, которое удовлетворит клан Аймара, уже завершено.

– Мы попытались взять комментарии у великого князя Черниговского, срочно прибывшего в столицу из служебной командировки, – переводил юноша вслед за диктором.

Картинка на экране вновь сменилась изображением подкопченной Кремлевской стены, вдоль которой в окружении охраны широким шагом шел невысокий мужчина в черном пальто с поднятым воротником, в роговых очках и с непокрытой головой. Охрана главным образом отталкивала протянутые к князю микрофоны и не давала подойти навалившимся журналистам.

– Что за чушь! – отозвался князь на выпаленные репортером подозрения.

А охранник, подавшийся в сторону представителя телеканала, решительно оттеснил того в сторону.

– Мы проведем конференцию, – успокаивали голосом княжеского порученца взбудораженную жареным фактом журналистскую братию. – Реакция клана и нашего ведомства будет сообщена вам лично и в составе пресс-релиза! Завтра же, в восемнадцать часов. Да, в нашем комплексе на Тверской… Верно, мы его продали… Тогда в конференц-холле на Арбате.

Но даже в нервном тоне говорившего не было этого спокойствия. Невозможно быть спокойным, шагая по руинам клановой твердыни – некогда символа несокрушимости и могущества рода. А ныне – просто горы битого кирпича и бетона.

– Юноша, – задумчиво произнес Олланта, – а вот этот «Арбат» – это историческая часть города?

– Именно так. Самый центр, – с готовностью уточнил он, переводя дух.

– Мы намечаем план экскурсии, – переглянувшись с сыном, обаятельно улыбнулся патриарх клана.

Глава 26

Еле слышно дребезжал компрессором морозильный ларь у витрины кафе придорожного мотеля. Хлопала входная дверь, впуская холод и водителей – в основном дальнобойщиков, фурами которых была заставлена парковка вдоль магистрали. Хотя их было не то чтобы очень много – половина столиков пустовали. Световой день продолжался, и большие машины старались преодолеть как можно больше километров, чтобы с темнотой замереть у аналогичного заведения, коих множество возле всякой трассы.

Под левой ладонью проминался пластик одноразового стаканчика, заполненного горячим кофе из пакетика. В другой руке было мороженое, которое задумчиво вкушалось время от времени, пока изучались материалы и фотографии, разложенные на столе. Когда одна рука замерзала, кофе и мороженое менялись местами.

За тысячу семьсот километров, отделявших Москву от Екатеринбурга, это было уже шестое по счету кафе. И шестой раз я смотрел на изображение аккуратного эркера усадьбы из белого кирпича, затерянной где-то под городом-миллионником. Некогда служившее загородным домом оборотистому купцу первой гильдии Зотову, приземистое двухэтажное сооружение, окруженное аллеями из разросшегося кустарника, находилось слишком далеко от границы мегаполиса, чтобы оказаться включенным в архитектурные реестры и список особо охраняемых построек. Тем более что и земля, и строение ныне продолжали быть частными – место проживания нынешнего владельца вело на юг страны, никак не ассоциируясь ни с Черниговскими, ни с негласной тюрьмой для одаренных.

Сложно с гарантией сказать, когда там появился блокиратор, а подвалы обзавелись тюрьмами, пыточными и холодными ямами для несговорчивого люда. Время постройки относилось к концу восемнадцатого века – эпохе, когда новости доходили до столицы со скоростью почтовой кареты (если до того в содержимом почтового короба кто-нибудь не покопается и не изымет письмо). То есть все скандалы и происшествия оставались достоянием дальних городов, расследовались местными властями и практически никогда не становились темами для обсуждения властными лицами в Москве.

Богатейшие земли Уральских гор находились в личной собственности государя, обрабатывающие производства – в ведении доверенных купцов, охрана и контроль над поставками и сбором налогов возложены на генерал-губернаторов. Но как это бывает на практике, в красивой внешне системе почти сразу же образовалась некая дисгармония, не учтенная столичными организаторами. Попросту денег и доходов у купцов было слишком много. Настолько, что можно не только отправлять в Москву больше запрашиваемого, получая великокняжеское одобрение и благосклонность, но и скупить всю местную власть – вплоть до самих генерал-губернаторов. Им, знаете ли, тоже было гораздо интереснее заработать на безбедную старость и поместье на юго-востоке Франции, чем мерзнуть девять месяцев в году, гоняясь за ватагами разбойников, браконьерами и беглыми с шахт, чтобы выслужить очередную медальку к памятной дате.