Напряжение за границей

За окном просторной гостиной молчаливо работала ремонтная бригада — городские службы восстанавливали электричество и связь. Протягивали кабель поверху, по столбам — это место еще долго не будет туристическим, нет необходимости прятать в землю. Тут бы прожить один день, услышать родных и узнать, что все у них в порядке, пока все вновь не разнесут в хлам. По счастью, ремонтников в городе все еще больше, чем людей, которым невместно работать руками.

На отель бригада смотрела равнодушно, без ненависти. Судьба Михаэля ДеЛара им известна, причины его действий понятны. Кто-то сказал бы, что ДеЛара обескровил гораздо больше семей на пути своей мести, и определенно не соврал бы против истины. Кто-то добавил бы, что так почти с каждой войной, которые благородные разыгрывают из года в год из-за обид, кровной мести и политики. И города ради этого сожгут, и армии сойдутся, и люди погибнут — чтобы господа перестали чувствовать себя оскорбленными или стали немного богаче. В конце солдатам скажут «мы победили», а те, похоронив друзей, вряд ли заметят перемены. Но этому «кто-то» всегда возразят, что защитить себя — святое право. А пламя четырех сожжённых городов Ганзы уже давно стало символом маленького человека, способного добраться даже до небожителей. Эти слова не успокоят горе тех, кто пострадал от мести ДеЛара — он и не ищет их прощения. Но со времен его мести, к человеческой жизни стали относиться гораздо бережнее.

— Разрешите представить вам княжича Горенского! — С добродушным выражением лица князь Давыдов представлял очередного гусара князю ДеЛара. — Рудольф, прошу, не робейте.

В гостиной уже час шло представление господ, населяющих отель, навестившему нас деду. Правильная, необходимая процедура — что-то в ней было от знакомства детей со старой бойцовской собакой, способной в секунду оторвать голову. По счастью, молодые люди этого не замечали, глядя на ДеЛара восхищенно — ведь чтобы что-то заметить, надо было смотреть не на гостя, а за господином полковником, за его глазами и движениями корпуса, что всегда чуть-чуть загораживал их от старого знакомого. Готов был вмешаться и я — стоял рядом с дедом, стараясь выглядеть приветливо, но краем глаза отслеживал его реакцию. Иные княжичи слишком походили на своих отцов, и кто знает, что ворохнется в выгоревшей душе профессионального убийцы?.. Когда убеждался, что все проходит нормально, переводил взгляд на окно, со всеми его небогатыми событиями. А город, словно муравейник, на который наступил солдатский сапог, спешил вернуть себя к первозданному виду. Кто расскажет им, что следом идет целая рота…

— Чем вы увлекаетесь, Рудольф? — Вел себя дед крайне вежливо, уделяя каждому новому знакомству не менее десятка минут.

Расспрашивал о родителях и жизни, улыбался и одобрительно кивал в иных моментах. Люди отходили от него окончательно очарованными, привороженными харизмой невысокого, усатого человека с тяжелым жизненным путем.

Дед среди благородных Империи — живая легенда, и где-то даже пример для подражания. Человек, без особых предрасположенностей умудрившийся скакнуть до уровня «виртуоза», был достоин того, чтобы его усердие и одержимость приводили в пример. И образ его попадал точно в цель: юношей он вдохновлял тем, что боролся за справедливость; девушек — что мстил за свою жену. А поскольку города Михаэль жег в Европе, где не было ни родни, ни прямых финансовых интересов, то его можно было рассматривать абстрактным героем. За известными исключениями, разумеется — в некоторых семьях его именем всерьез пугали детей.

За окном показалась группа молодых иностранцев из соседнего с нами здания: похмельных, хмурых и серьезно настроенных парней и девушек — они знали, что у нас есть вино и Артем Шуйский, и привыкли получать желаемое. Однако пока топтались у барьера, пытаясь обратить внимание на себя, кто-то разглядел через стекло князя ДеЛара. Посмурнев и кратко посовещавшись, группа решительно отправилась в город — отыгрываться за свое плохое настроение на бандитах и прочих негодяях. Ибо возглавлял их шевалье де Клари.

Предсказуемая реакция: аристократия Европы, в свою очередь, князя ДеЛара боялась и ненавидела — но это, большей частью, по результатам второй мировой войны. Там ДеЛара славно поработал по караванам снабжения противника, которые двигались под нейтральными флагами Ганзы — экая наивность — внеся немалый вклад в победу. Рядом с ним в той же мере отличился и князь Давыдов — приставленный к деду, чтобы ДеЛара случайно не сжег собственные войска…

— Разрешите представить вам княжича Василия Ухорского! — Продолжал Давыдов заниматься тем же, что во вторую мировую.