Напряжение

— Какие же мы, однако, олухи царя небесного, кретины! — шумно вскочив, воскликнул он вдруг повеселевшим голосом. — Поразительные кретины!

— Это что-то новое, — пробурчал Изотов. — А конкретнее?

— Ломимся в открытую дверь. Ищем женщину, которой, может быть, вовсе и не было.

— То есть? — не понял Изотов.

— Скажи, тебе не приходило в голову, что кому-нибудь нужно было заставить нас искать женщину? Разве не мог этот человек обдуманно мазнуть помадой щеку Красильникова, чтобы пустить нас по ложному следу? Хитер! А мы попались на его удочку, как несмышленыши. Разве не олухи?

Изотов покачался на стуле, не торопясь высказаться. Шумский воспламенялся мгновенно, каждую версию обосновывая логически точно, верил в нее и считал ее единственно правильной. Спорить с ним было трудно. Но Изотов все же сказал, сомневаясь:

— Подожди себя и нас бичевать. Ты говоришь так, будто у тебя под рукой уже готовые доказательства.

— Нет, конечно, но версия вполне допустимая. Как я прошляпил!.. Посмотри-ка на этот снимок. — Шумский положил фотографию, весь кадр которой занимала голова убитого Красильникова — на щеке проступала темная полоса. — Это же явный мазок. Если от губ, то, я полагаю, он должен быть либо смазан, либо уж полукруглым или даже в два полукруга. А здесь ровная черта. Как ты считаешь?

— Не знаю, — ухмыльнулся Изотов, — я не специалист по поцелуям. Можешь, конечно, дать задание, тогда попробую…

— Сыщик должен быть специалистом во всем, — строго сказал Шумский и засмеялся. — Но я тоже не очень… Может быть, Сергей? Он у нас парень холостой… Где он, кстати?

— Сегодня уехал. Ты же сам хлопотал ему недельный отпуск за свой счет.

— А, черт, забыл совсем… Ну хорошо, давай разрабатывать эту версию, — сказал Шумский, в нетерпенье потирая руки. — Придется вызывать Назарчук. Поговорим с ней вместе.

Шумский заражал своей энергией. Рядом с ним нельзя было быть вялым. Изотов, подчеркивая расторопность, поплевал на ладони, одернул рукава и принялся выписывать повестку. Затем тут же вызвал курьера…

Утром Назарчук явилась в управление, благоухая дешевыми духами, и, здороваясь с Изотовым, как со старым знакомым, сказала удивленно:

— Я думала, что я вам уже больше не нужна.

— Как видите, нужны, и очень, — ответил он с располагающей улыбкой и широким жестом пригласил Назарчук сесть. — С вами всегда приятно поговорить.

— Это надо понимать как комплимент? — Назарчук заложила нога на ногу, открыв круглые колени, Изотов с удовольствием посмотрел на них и отвел глаза.

— Безусловно. Только как комплимент.

Шумский молча сидел в стороне за бумагами, а Изотов, избрав легкий, непринужденный тон, шутил, не торопясь переходить к делу. Разговор шел о любви, изменах, коварстве мужчин, умении одеваться… Со стороны могло показаться, что знакомые собрались за чаем, у них пропасть свободного времени и им приятно толковать о людских делах, их слабостях. Назарчук чувствовала себя вольно, смеялась, и Шумский с завистью подумал, что женщинам, должно быть, нравятся такие вот обходительные, не слишком серьезные мужчины, как Изотов, и, будь у Изотова побольше свободного времени, он наверняка причинял бы жене немало хлопот.

— Как вы уже сами догадались, мы люди чрезвычайно любопытные, — говорил Изотов весело, — стараемся в этом плане не отстать от женщин. Так вот, любопытство заставляет меня просить вас подумать, с кем еще был знаком Красильников? С мужчинами, женщинами, быть может, это были непродолжительные знакомства, — все равно. Подумайте хорошенько.

Назарчук поднесла согнутый палец ко рту, потупилась, вспоминая.

— Жорж был замкнутым человеком, и знакомых у него было немного. Во всяком случае, так мне казалось. Мы о них не говорили, так только, иногда, между прочим.

— Ну а конкретнее?

— Раза два или три были мы с ним в гостях у моей подруги, Нели Самыгиной. Нельку я с детства знаю, в одном дворе жили. Жизнь у нее сложилась лучше, чем у меня, муж у нее шофер, человек веселый, компанейский, зарабатывает прилично, ну они иногда приглашают гостей. Соберут человек пятнадцать и гуляют до утра. Выпьют, потанцуют, попоют… Мы с Жоржем у них чувствовали себя как дома.

— Хорошо, это ваши знакомые, — упорствовал Изотов. — А к его знакомым вы ходили?

— Нет. Да у него знакомых-то… Раз, два… Был у него один, Павел, кажется, так тот тоже в общежитии живет, холостой. Зачем же из одного общежития в другое ходить?.. Радости мало.

— Он что — рабочий, служащий? Где он работает?

— Вроде бы рабочий, на станкостроительном, или подсобник. Они с Жоржем вместе в армии служили и демобилизовались в один день.

— А фамилию его вы знаете?

— Не помню, — покачивая головой, сказала Назарчук. — Жорж мне ее не называл. А если и называл, то я забыла. Ни к чему мне…

— Эх, память девичья, — вздохнул горестно Изотов. — Значит, Павел. А еще?