Напряжение

— Электроток, — сказал молодой человек. — Как у вас с проводкой?

— Не жалуемся, все в порядке, — грубовато ответила женщина и хотела захлопнуть дверь, но монтер вовремя поставил ногу.

— Вы-то не жалуетесь, но я должен посмотреть, а вы расписаться, что я был у вас, — напористо сказал он.

Женщина неохотно пропустила монтера в квартиру.

— Вента, закрой дверь, холод несешь, — послышался откуда-то издали низкий голос, по-видимому пожилой женщины.

— Ладно! — крикнула Вента и добавила, зная, что старуха не услышит: — Не подохнешь от холода…

Монтер был разговорчив.

— Знаете, как с проводкой бывает… Замкнет где-нибудь, искра проскочит — и пожар. Вон на вашей же Колокольной дом чуть не сгорел от проводов… Еле спасли.

В квартире было три роскошно обставленные комнаты — две выходили в переднюю, а третья находилась в конце длинного коридора. В сопровождении Венты, которая все время зябко ежилась, монтер обошел все помещения, осматривая провода, заглянул в кухню.

Кроме Венты в квартире была лишь одна старуха. Она сидела в задней комнате, обложенная подушками, и раскладывала пасьянс, даже не взглянув на молодого человека.

В коридоре монтер заменил кусок оголившегося провода, сделал выговор по этому поводу и хотел уже уходить, но заметил небольшую, наглухо закрытую дверь.

— Откройте, пожалуйста, — попросил он.

— Нет, нет, — поспешно ответила Вента, заслоняя собой дверь, — там никто не живет, дверь эта всегда закрыта, и электричество туда не проведено.

— Но я вижу отвод провода…

— Да? Мне казалось, что там нет света. — Голос у Венты подобрел, в нем появилось кокетство. — Вы знаете, я здесь не живу, я в гостях, поэтому не смогу вам помочь. Ключ у хозяина, а он приходит поздно…

— Смотрите не подведите меня, — погрозил пальцем монтер. — Если что случится, я буду виноват во всем.

— Не беспокойтесь, — обрадованно сказала Вента. — Я передам, что вы приходили. Мы вас не подведем.

Щелкнул замок, и электромонтер, поправив на плече сумку, стал спускаться по лестнице. Вента, посмотрев ему вслед, захлопнула дверь.

* * *

В ночь на тридцать первое Эльмар дежурил, и Чупреев, взяв ключ от его комнаты, накупил закусок, вина, сложил все это в кухонный стол, заменявший буфет, и лег спать на раскладушке.

Утром пришел Эльмар. Сняв в передней ботинки, чтобы не разбудить товарища, на цыпочках прокрался в комнату, но Чупреев сразу открыл глаза.

— Спи, спи, я тоже подремлю немного, — сказал Эльмар, раздеваясь, но Чупреев уже спустил ноги.

— Ну как, все в порядке?

Эльмар кивнул:

— План утвержден. Надо сообщить нашим, чтобы приходили не раньше двух, — и вздохнул. — Даже Новый год не встретишь, как все…

— Тонкий ход, — заметил Чупреев, думая о Далматове. — Ищет слабину в человеке, да и знает, подлец, что всем хочется поднять бокал в полночь.

— Обычный маневр преступника, — зевая, сказал Эльмар. — Но на этом они и попадутся.

— Ладно, хватит болтать, спи, — проговорил Чупреев и улыбнулся. — Иначе рука будет трястись, вино прольешь…

Эльмар не ответил, и Чупреев увидел, что он уже сладко посапывает. Тогда, стараясь не шуметь, Чупреев быстро собрался и пошел в управление.

Как было обусловлено планом, он должен был с четырех часов вести скрытое наблюдение за домом, чтобы знать, сколько народу соберется в четвертой квартире, а потом присоединиться к группе Эльмара.

Накануне заметно подморозило, и Чупрееву пришлось отказаться от выбранного им тайника и родить все время по улице, не спуская глаз с парадной. Чтобы не привлекать ничьего внимания, он пустил в ход всю свою изобретательность — то шагал быстрым деловым шагом, то, наоборот, превращался в праздного гуляку, то останавливал кого-нибудь и долго выяснял, как пройти к вокзалу…

В середине дня улица была более всего многолюдна — Чупреев легко терялся среди прохожих, но часам к девяти она совсем опустела, лишь редкие одиночки спешили к новогодним столам. Четверть одиннадцатого Чупреев в последний раз прошелся по Колокольной мимо дома № 16 и на углу встретил Эльмара.

— Сколько? — тихо спросил Эльмар.

— Семь, — вполголоса ответил Чупреев.

Они разошлись. Эльмар незаметно прошел в сад и встал за поленницей дров; потом пришел Чупреев. Через некоторое время — по одному — заняли свои места в саду оперативники.

Прошло еще сорок томительных минут. Чупреев стоял не шелохнувшись у каменной ограды. Мерзли пальцы, и, чтобы как-то согреться, он сжимал и разжимал их.

В это время послышался шум автомобиля. Шум усилился, стал ближе, и Чупреев увидел силуэт трехтонки — машина шла с потушенными фарами. У дома, возле старинных ворот, грузовик развернулся, задом подошел к парадной. Сверху кто-то поспешно спустился и молча стал открывать задний борт. Шофер выскочил из кабины.

— Скорее, — громким шепотом приказал он.

Прибежали еще какие-то люди. Шофер забрался в кузов, сдернул брезент и стал лихорадочно передавать им мягкие тюки.

Вскоре грузовик опустел. Шофер так же проворно закрыл борт, забрался в кабину, включил стартер. Фырча, грузовик двинулся с места и уехал… А следом по улице, на которую он только что свернул, промчались мотоциклы.

И все стихло.