Напролом

— Бобби, — сказал я, — подними с пола эту черную коробочку и выкинь ее в окно, в сад.

Он удивленно посмотрел на меня, но повиновался. В открытое окно ворвался порыв ноябрьского ветра, раздувая занавески.

— И пистолет тоже, — сказал я, передавая ему оружие.

Бобби неловко взял пистолет, выбросил его и закрыл окно.

— Ну вот, — сказал я, небрежно сунув руки в карманы. — Все вы слышали мое предложение. Если вы согласны его принять, напишите, пожалуйста, расписки.

Некоторое время никто не шевелился. Потом лорд Вонли потянулся к стоявшему рядом кофейному столику, взял с него журнал, положил на журнал лист бумаги и, слегка поджав губы, но не говоря ни слова, достал из кармана ручку, выдвинул стержень, написал несколько слов, расписался и поставил дату.

Потом протянул бумагу Бобби. Тот нерешительно взял листок.

— Прочти вслух, — сказал я.

Бобби дрожащим голосом зачитал:

— «Сим обязуюсь уплатить Робертсону Аллардеку пятьдесят тысяч фунтов через три дня, начиная с сегодняшнего».

Бобби поднял глаза и посмотрел на меня.

— Подписано: «Вильям Вонли». Число сегодняшнее.

Я посмотрел на лорда Вонли и ровным тоном сказал:

— Благодарю вас.

Он передал журнал Нестору Полгейту и предложил ему свою ручку. Нестор Полгейт с неподвижным лицом принял журнал и ручку и в свою очередь написал несколько слов.

Бобби взял у него листок, покосился на меня и прочел вслух:

— «Сим обязуюсь уплатить Робертсону Аллардеку пятьдесят тысяч фунтов через три дня, начиная с сегодняшнего». Подписано: «Нестор Полгейт». Число сегодняшнее.

— Благодарю вас, — сказал я Полгейту.

Бобби очумело уставился на документы, которые держал в руках. «Это покроет долг за непроданных жеребят, — подумал я. — Все, что ему удастся за них выручить, будет чистой прибылью».

Лорд Вонли и Джей Эрскин, словно исполняя некий ритуал, передали журнал и ручку Мейнарду.

Он тоже выписал расписку, со злостью, едва не прорвав пером бумагу. Я сам взял у него лист и прочел:

— «Сим обязуюсь уплатить моему сыну Робертсону двести пятьдесят тысяч фунтов через три дня. Мейнард Аллардек». Число сегодняшнее.

Я посмотрел на Мейнарда.

— Благодарю вас.

— Не смейте меня благодарить. Это оскорбление!

На самом деле я очень старался не выказывать своих эмоций. Хотя, разумеется, по отношению к Аллардеку я испытывал настоящее торжество. Мне пришлось признаться себе, что в моей радости было нечто и от нашей старинной вражды. Наконец-то Филдинг взял верх над Аллардеком! То-то довольны были бы мои кровожадные предки!

Я отдал расписку Мейнарда Бобби. Это позволит ему расплатиться с долгами и наконец-то встать на ноги и сделаться преуспевающим тренером. Он недоверчиво принял бумагу, словно ожидая, что она вот-вот растает у него в руках.

— Ну вот, джентльмены, — весело сказал я. — К пятнице мы получим деньги и вернем вам ваши расписки.

Мейнард встал. Его седеющие волосы были все так же гладко зачесаны, лицо угрюмое, губы плотно стиснуты, дорогой сюртук по-прежнему безупречен.

Внешняя оболочка осталась прежней, но я знал, что в душе он разбит и повержен. Мейнард смотрел в пол, избегая встречаться глазами с окружающими. Он подошел к двери, отворил ее и, не оглядываясь, вышел. В комнате повисла тишина, такая же, как после окончания фильма.

Нестор Полгейт поднялся на ноги, высокий, хмурый. Его сила оставалась при нем. Он еще раз внимательно и оценивающе посмотрел на меня, коротко кивнул и спросил у Холли:

— Где тут выход?

— Я вас провожу, — ответила Холли. Голос ее звучал подавленно. Она повела его в прихожую.

Эрскин последовал за ними. Выражение лица у него было мрачное. Вислые рыжеватые усы по-прежнему выражали неутолимую ненависть к тем, кому он причинил столько зла.

Бобби вышел вслед за ним, неся расписки так осторожно, словно они могли разбиться. Лорд Вонли поднялся последним. Он покачал головой, пожал плечами, растерянно развел руками.

— И что мне теперь делать? — спросил он. — Что я скажу вам, когда мы встретимся на ипподроме?

— «Доброе утро, Кит», — ответил я. Он почти улыбнулся, но потом ему снова стало неловко.

— Да, конечно… — сказал он. — Но после того, что мы сделали с вами в «Гинеях»…

Я пожал плечами.

— На войне как на войне! Я не сержусь, если вы об этом. Я объявил «Знамени» войну. А на войне без ран не обойтись.

— Вы и к скачкам так же относитесь? — с любопытством спросил он. — И вообще к жизни?

— Я об этом как-то не думал. Но, видимо, да.

— Все равно извините… — сказал он. — Я просто не представлял себе, как это выглядит. Джей Эрскин принес эту штуку… Он сказал, что стоит пару раз пустить ее в ход, и вы будете как шелковый. Наверно, Нестор тоже не подозревал, как это ужасно.

— Ну да, конечно, — сухо сказал я. — И все же он это одобрил.

— Это потому, что вы не испугались всех его угроз, — объяснил лорд Вонли с проблеском искренности. Он действительно хотел, чтобы я понял и, возможно, даже простил его.

— Это насчет того, что он упрячет меня в тюрьму?

Он кивнул.