Напролом

— Возможно, — сказал Бобби. — Мы редко бываем в саду в это время года.

— Чистая работенка, — повторил телефонист.

— А трудно его достать? — спросил я. — Вот такое подслушивающее устройство.

— Проще простого, — вздохнул он. — Вы можете в любое время заказать его по вашему каталогу электроники.

— И что дальше? — спросил я. — Вот подслушивающее устройство, вот передатчик. А где приемник?

— Передатчик слабый, — рассудительно сказал телефонист. — Видите, какой он маленький? И работает на батарейке, видите? Значит, для того, чтобы принимать сигналы, понадобится большая антенна-тарелка. Причем сигнал должен идти по прямой. Значит, она должна быть расположена где-нибудь на расстоянии четверти мили. И чтобы в этом направлении не было никаких зданий, которые могут исказить сигнал. Вот тогда вы действительно получите нормальную слышимость.

— Большая антенна-тарелка на расстоянии четверти мили? — переспросил я. — Да ведь ее сразу заметят!

— Не заметят, если установить ее внутри закрытого кузова. — Он задумчиво потрогал квадратный передатчик. — У вас тут замечательная высокая труба. Чаще всего такие орешки растут на столбах где-нибудь на дороге. Но, разумеется, чем выше установишь передатчик, тем дальше будет распространяться сигнал.

— Ага, — сказал я. По крайней мере, это было понятно.

— Самый надежный способ прослушивания, — с удовольствием продолжал он свою лекцию. — Никаких тебе щелчков в трубке. Никто ничего даже не заметит.

Он снял с себя пояс с инструментами.

— Ладно, распишитесь вот здесь, и я поехал. А вы время от времени берите бинокль и осматривайте трубу и телефонный столб у дороги. Если у вас на проводах вырастет еще что-нибудь новенькое, позвоните мне, я приеду.

Бобби расписался, поблагодарил телефониста и проводил до фургона. Я смотрел на обезвреженный «жучок», прикидывая, кому бы я подсунул эту штуку, если бы знал, как это делается.

Когда уехал желтый фургон, появилась Холли. Бледная, в джинсах и мешковатом свитере, с волосами, еще влажными после душа.

— Токсикоз — это божье наказание, — сказала она. — Чаю нет?

— Есть кофе в кофейнике.

— Смерти моей хотите? — Она поставила чайник. — Слушай, что произошло ночью у вас с Бобби? Он сказал, что ты его никогда не простишь, но так и не объяснил, за что. По-моему, он вообще не спал. В пять утра встал и принялся бродить по дому. Так что случилось-то?

— Никаких напрягов между нами не будет, — сказал я. — Я тебе обещаю.

Она сглотнула.

— Если еще и вы с Бобби поссоритесь, это уже точно будет конец…

— Не поссоримся.

Это ее не успокоило, но она ничего не сказала. Когда Бобби вернулся, Холли положила несколько ломтиков хлеба в тостер, и мы расселись у стола, передавая друг другу джем и думая каждый о своем. Лично я думал о репортерах, о директоре банка Бобби и о том, как бы мне разогреть и расслабить мускулы перед первой скачкой.

Бобби со страхом начал распечатывать письма, но его страхи оказались беспочвенными. Там не было ни грозной повестки из банка, ни требований об оплате счетов. А в трех конвертах обнаружились чеки.

— Просто глазам своим не верю! — воскликнул изумленный Бобби. — Владельцы платят!

— Надо же, как быстро! — сказал я.

— Они ведь только вчера получили наши письма. Должно быть, совесть у них и впрямь была неспокойна.

— И Себ заплатил, — сказал Бобби. Он посчитал в уме и подвинул чеки в мою сторону. — Это твое.

Я заколебался.

— Бери-бери! — сказал он. — Ты ведь оплатил наши счета в понедельник. Если бы эти чеки пришли в понедельник, тебе не пришлось бы этого делать.

Холли кивнула.

— А как насчет зарплаты, которую надо выдать конюхам в пятницу? — спросил я.

Бобби растерянно пожал плечами.

— Бог его знает!

— А что именно сказал ваш банкир? — спросил я.

— Садист и скотина! — сказал Бобби. — Сидел, нагло ухмылялся и говорил мне, что мне следует немедленно провести добровольную ликвидацию. Добровольную! Он сказал, что если я этого не сделаю, у банка не будет другого выбора, кроме как начать процесс о банкротстве. Не будет другого выбора! Конечно, у них есть выбор. Почему они вообще дали мне денег на этих жеребят, если через пять минут они начали вести себя таким образом?

Возможно, именно потому, что Бобби — сын Мейнарда. Видимо, миллионы Мейнарда казались банку достаточным обеспечением до того, как «Знамя» начало свою кампанию.

— А может быть, кто-нибудь из здешних тренеров купит у тебя этих жеребят? — спросил я.

— Безнадежно. Большинство из них сидят в той же луже. Своих продать не могут.

Я поразмыслил.

— Банкир говорил что-нибудь насчет судебных исполнителей?

— Нет, — ответил Бобби, а Холли побледнела еще больше, если только это было возможно.

Я подумал, что, быть может, у нас есть в запасе еще неделя. Я плохо разбирался во всех этих ликвидациях и банкротствах и не знал, насколько быстро все это происходит. Может, у нас и вообще нет времени. Но вряд ли они рассчитывают, что Бобби распродаст имущество за два дня…