Наработка на отказ

– Правильно, – сказал Биртолли. – А у вас тут часто стреляют?

– Что?

– Я спрашиваю: часто у вас идет в ход оружие?

– Это смотря где, – сказал Шабан. – В степи случается, а здесь – нет. У нас с этим строго, – приврал он, вспомнив Кошкодава. – А что?

– А то, что стреляют, – заявил Биртолли. – Слышишь?

– Нет.

– Странно. Стреляют же!..

Хм. Опять мерещится шизоиду. Когда новички занюхивают грибом алкоголь, хорошего не жди. Обострение слуха может довести до истерики. Кто там стреляет? И в кого? И зачем? Может, просто бродят «блохи», перебирают лапками. Тук-тук. Ну и пусть себе бродят. Пусть смотрят и слушают, в последний раз ведь. Приятно вот так посидеть, зная, что это в последний раз, и болтать всякие всякости, чепуху болтать, только чепуху, и ничего, кроме чепухи, не слышать в ответ – лучше бы, конечно, не с Гебрием, плохо, что так получилось… Потому что уже ничего нельзя сделать, совсем ничего сверх того, что уже сделано, дистанция пройдена, самое время упасть без сил и ждать, когда поднимут…

– Опять, – со страхом сказал Биртолли. – Теперь ближе.

Тук. Тук. Тук-тук-тук-тук… А ведь и верно – стреляют. Шабан замер, прислушиваясь. Бум-м!.. А вот это уже гранато-пуля фугасного действия. Совсем близко: не на смежном ли ярусе? Какого черта… Или наконец-то началось? Наконец-то… Давно пора. Шабан блаженно закрыл глаза. Может быть, что-то все-таки сдвинулось, провернулось со скрипом какое-то огромное ржавое колесо и покатилось, теперь его уже не остановить, потому что люди проснулись, потому что они вспомнили, что они – люди. Не зря Поздняков с утра сам не свой. И без стрельбы не обойтись, плесень сама не отвалится, ее только скребком. Совет этот дебильный уцепится за власть так, что и не отдерешь. Ничего, отдерем. Если все вместе, все, кому нечего терять, да еще с каким-нибудь особо озлобленным на власть Шабаном… Нет, что-то не то. Не получается. Все вместе они останутся просто толпой, вымогающей у Совета особые премиальные. Господи, да я же их ненавижу! Всех этих людей, все это стадо, стиснутое с шести сторон в кубической жестянке, вечно куда-то спешащее и никогда ничего не успевающее, звереющее от бесперспективности своего будущего и от бесперспективности себя в будущем. Тупость их ненавижу, жадность, подлость. Но что у меня есть, кроме этих людей? Нет, это даже интересно, давайте разберемся… Лиза? Этого мало. Вариадонты? Они далеко, и они сами по себе, я им не нужен. Получается, что кроме этих людей у меня в жизни, по существу, ничего и нет. Забавно получается…

– Что делать-то? – спросил Биртолли. Он был бледен. Шабан оперся руками о стол и с усилием поднялся. Ноги слушались, но в голове по-прежнему плыло. Добавить порошка? Нет, позже.

– Пойду посмотрю, что там такое.

– А я?.. – задребезжал Биртолли.

– А ты сиди тут, – сказал Шабан. – Вернусь – расскажу. Матерьял соберешь, писуну отдашь. Пока.

Только сейчас он вспомнил, что при нем нет оружия. Биртолли кинулся проводить до двери, квохтал что-то вслед: кажется, призывал беречь себя, смотреть в оба, а как только что-нибудь прояснится, бежать назад и немедленно вводить его, Биртолли в курс событий. Шабан задвинул за собой дверь, и Гебрия не стало слышно.

* * *

Грохнуло где-то совсем уже рядом. Шабан оглянулся. Пусто. Черт знает что. И здесь пусто. Если это бунт жаждущих отправки на Землю, то где ревущие толпы? Где лозунги, баррикады и кирпичи для бомбометания, что там еще полагается? Он прибавил шагу. Над головой грохотали чьи-то тяжелые ботинки – сначала туда, потом обратно, потом снова туда. Навстречу неожиданно вынесло Ли Оммеса. Этот-то откуда здесь взялся, подумал Шабан. Самый тихий, самый незаметный человек в Порт-Бьюно, больной вдобавок. Лежать бы ему сейчас с грелкой… Оммес двигался как-то неуверенно, будто учился ходить, лицо его было темнее обычного, а обеими руками он держался за живот. Даже не кашлял. Били его, что ли? Какой гад?

– Эй, Ли! Что тут, собственно…

Самый тихий человек в Порт-Бьюно вдруг всхлипнул и мягко повалился набок. И только потом раскашлялся – страшно, булькающе. Он еще хотел, как видно, прикрыть рот ладонью, но не донес руку, и изо рта его вместе со струйкой крови вылетел какой-то сгусток. Потом он вытянулся, закатил глаза и замер. Одна рука так и осталась прижатой к животу, но уже не могла скрыть того, что живот у него разорван. Шабан отшатнулся. Происходило что-то страшное. Оммес… Мозг сопротивлялся, не хотел верить. Такого в Порт-Бьюно никогда не было, это какая-то ужасная ошибка, это неправда, такого здесь просто быть не может…

– Стоять! К стене!! Руки за голову!!!

Обвальный грохот спешащих ног. Охранники. Потные ощеренные хари. Двое. Живоглотова гвардия. Карабины в положении для стрельбы с бедра.

– Мордой к стене, сволочь!