Нарисованная красота (СИ)

— У Варлы покупают продукты к моему столу и служанки притащили меня посмотреть. Все собрались к тебе, поэтому я поспешила прибыть первой. Все-таки такая особа как я заслуживает особого отношения. — Приосанилась она. — Можешь звать меня миледи.

— В моем доме это неприемлемо. Все обращаются друг к другу по именам. — Мягко улыбнулась я.

Золотой — неплохая оплата за мою работу. Другая история, что я пока не готова предоставить все разнообразие средств для помощи кожам и головам.

— Атория. — Вроде бы улыбнулась посетительница.

— Атория, мне нужно раздеть тебя и вымыть, но размеры твоей юбки нам мешают. Давай освободим тебя.

Густой цветочный запах совершенно не скрывал запаха немытого тела. Это раздражало и очень хотелось, наконец, воспринимать ее как человека.

— Это не возможно! — Взвилась она.

— Тогда всего хорошего. — Я развернулась, чтобы уйти в кабинет.

— Такого как Литта ни в городе, ни в стране никто не сможет сделать с тобой. — Шепнула из своего угла Мьяла. — Но и правила у нее свои, так что если хочешь чуда, придется подчиняться.

Удивительно как много в речи Мьялы появилось моего. Я раньше даже внимания не обращала, а тут вот как.

— Ладно. — Сдалась высокородная леди, и как-то немного жалко попросила. — Помогите из юбки вылезти, а?

Мьяла тут же быстро распустила ту конструкцию, которая удерживала юбку и та шумно съехала вниз, явив нам приятно округлую попу в панталонах. Уже при моей помощи Атория выбралась из плена юбок, и отправилась за мной.

У нее были милые, хоть и пыльные туфельки из красивой кожи на небольшом треугольном каблучке, голубоватый корсет, поднимающий грудь, и огромная масса прыщей на грудной клетке. Вот самых обычных подростковых белых головок.

— Сколько тебе лет? Это важная деталь в уходе. — Уточнила я, заходя в кабинет.

— Двадцать два. — Почти шепотом проговорили за спиной.

Я с огромным трудом сдержалась от того, чтобы не обернуться и не посмотреть на клиентку еще раз. Она никак не производила впечатление такой молодой девушки, особенно с таким «макияжем».

— Раздевайся и вставай за занавеску, она закрывается, — я показала как, — я сейчас вернусь.

Я ушла за водой и свечами. Пока не решила вопрос со светом, придется довольствоваться тем, что есть.

Когда я вернулась, занавеска была плотно закрыта. Пока я, в свете почти укатившегося за горизонт солнца, размещала источники искусственного света и ведро с водой, за ней нервно сопели.

— Сейчас тебя вымоем. — Я старалась говорить как можно мягче.

Вода медленно и осторожно двинулась к девушке, которая неожиданно тонко взвизгнула, когда воздух поднял ее над полом. Постепенно грязная вода покидала тело девушки и, когда стихия закончила, я подала ей полотенце и халат.

Передо мной предстала юная красотка с огромными пустулезными прыщами по всему лицу, порами на носу размером с лунные кратеры и красивыми оленьими глазами. Пепельная блондинка, тонкая шея, аккуратная фигура, что не скрывал халат, высокая молодая грудь, и такой неприятный изъян.

— Так. — Я некрасиво пялилась на нее, но все же взяла себя в руки. — Давай-ка высушим волосы и посмотрим, что с кожей головы. Садись.

Барышня разместилась в кресле, я просушила волосы и, вооружившись щупом, стала откидывать прядь за прядью. Волосы длинные — гордость каждой высокородной, которые не остригались с рождения и до первых родов, были тонкими, серыми и сильно выпадали. Аккуратный разбор прядей редким гребнем оставил у меня в руках приличный такой клок. Кожа головы была равномерно устлана хлопьями перхоти, так что перед маской для длины придется разграбить Мьялу на сахар и использовать его как скраб, смешав с обычной водой до состояния пасты. Теперь лицо. Мы со свечой переместились, я повесила ее в воздух, и стала внимательно смотреть.

Ничего неожиданного — много крупных воспаленных пустул. Успокоим кожу. Если у Атории кожа такая же восприимчивая, как у Варлы, то к концу недели можно говорить о макияже.