Нарисованная смерть

– Потрясающе. Да, слава Мартини гремит не зря. Этот ресторан – просто эпохальный парадокс.

– То есть?

– Повар-дьявол готовит райскую пищу.

Морин засмеялась. Впервые после стольких дней.

– Наконец-то.

– Что?

– Ты смеешься. Я еще не слышал твоего смеха. Тебе надо почаще тут бывать.

– С тобой.

Джордан взял бокал только что налитого официантом красного вина из личных запасов Карло Мартини и чокнулся с бокалом Морин.

– Впервые за три года беру в рот спиртное, но ради тебя стоит нарушить обет.

Джордан вдруг вспомнил другой тост, правда не с вином, а с чашкой кофе, в присутствии официантки Аннет.

«За несостоявшиеся путешествия», – сказал он ей.

«За отложенные, только за отложенные», – ответила она.

Он отхлебнул глоток великолепного вина, наслаждаясь им и понимая, что время путешествий еще не настало. К тому же, теперь он и не очень уверен, что все еще мечтает о них.

Морин пригласила его поужинать в ресторане отца, разместившемся в красивом и стильном двухэтажном особнячке на Сорок шестой улице, между Восьмой и Девятой авеню, неподалеку от залитой огнями Таймс-сквер и сияющих знаменитыми лицами афиш Бродвея. Только тогда до него дошло, что она дочь одного из самых известных рестораторов Нью-Йорка, и он почтительно принял приглашение.

Морин видела, как он подъехал на мотоцикле, как, сняв шлем, быстро провел рукой по волосам с проседью. Весь он был какой-то против правил – не оттого, что ездил на мотоцикле и был как-то особенно одет, а оттого, что носил в душе. Он подошел к ее столику легкой походкой, одновременно улыбаясь губами и глазами, что ей доводилось видеть редко.

Она с удовольствием отметила, что Джордан доверился дегустационному меню ресторана и не попросил подать на стол бутылочку кетчупа.

Для видимости они отмечали удачное завершение расследования, в котором официально ни он, ни она не участвовали и не хотели участвовать. А истинным мотивом встречи была та невидимая, но прочная нить, что связала их с первого дня знакомства, хотя оба не знали, как ее назвать и куда поместить.

Возможно, это было просто желание сбросить с плеч мерзкую историю, правда, лучшей замены ни у него, ни у нее не находилось. Обоим предстоял тяжелый путь, но они делали вид, что не знают об этом, и желали себе удачи.

Морин исподтишка наблюдала за Джорданом, пока тот расправлялся с блюдом. Она подметила, как он ловко и точно орудует ножом и вилкой, и впервые обратила внимание, что у него красивые руки. Что-то в нем напоминало ей Коннора, хотя они были невероятно далеки друг от друга и внешне, и внутренне.

Коннор был живым воплощением творчества, чертенком, владевшим магией музыки. Джордан – сама сила, сдержанность и многозначащие паузы, тоже неотъемлемая часть музыки.

У Коннора были длинные изящные руки, казалось жаждавшие сжимать скрипку, у Джордана – сильные руки мужчины, которому – она это почувствовала – никогда не хотелось сжимать пистолет.

Однако пришлось.

Морин спросила себя, могла ли бы их дружба при иных обстоятельствах, в иное время перерасти в нечто большее. И решила не давать бессмысленных ответов на бессмысленные вопросы. Лучше просто наблюдать за ним и наслаждаться приятной передышкой, которую она ощущала в присутствии этого человека.

Все произошло так быстро, как сменяются диапозитивы в проекторе или как свет сменяется тьмой. В темноте она по-прежнему видела навязчивые образы смерти, а свет, также не спрашивая ее согласия, посылал ей облик человека, которого она не могла забыть даже после его смерти.

Джордан заговорил, не поднимая глаз от тарелки. Его спокойный, твердый голос застиг ее врасплох в сумятице мыслей.

– Я выдержал экзамен?

Морин обозвала себя дурой. Надо было догадаться, что такое пристальное внимание не может ускользнуть от него.

Она помотала головой и улыбнулась, извиняясь перед ним и перед собой.

– Прости. Не было никакого экзамена. А если и был, ты уже давно его выдержал.

Словно избавляя обоих от неловкости, у него в кармане завибрировал сотовый. Он выключил звук, чтоб не раздражал других посетителей ресторана, но сам телефон, с согласия Морин, выключать не стал. После ареста Джулиуса Вонга, когда следствие пошло уже по официальным каналам, обоих по вполне понятным причинам исключили из него. Было бы трудно объяснить роль Джордана и тем более Морин, когда в ход дела бурно ворвались СМИ и стали требовать положенный им кусок истины. Поэтому они следили за развитием событий издали, не присутствовали на допросах, а новые факты узнавали только от Буррони и Кристофера.

И сейчас оба смотрели на телефон в надежде, что звонит один из них.

Но на маленьком экране дисплея не высветились ни имя, ни номер. Он нажал кнопку, не обращая внимания на повернувшиеся к нему головы и немой укор на лицах.

– Алло?

– Джордан, это Джеймс.

Джордан посмотрел на Морин и кивнул, подтверждая ее догадку.

– Что нового?