Нарисованные герои

Кажется, у меня, автора, это была первая мысль не просто о дороге, а о Д о р о г е. А для Игорька – первый толчок освобождения от непрерывной печали. Смутная пока догадка, что в дороге (в Д о р о г е!) может быть спасение.

– Дядя Сережа… А ты, когда пойдешь в какую-нибудь экспедицию… можешь взять меня с собой?

Сергей притянул закутанного мальчишку к своему полушубку.

…Потом, если верить раздерганным строчкам плана, многое еще было непросто. У Сергея – никакого опыта отцовства. У мальчишки – рецидивы тоски по прежней жизни. А тут еще соседка Зинаида Филипповна обвинила мальчишку в мелкой краже («Да я не обижаюсь, я понимаю: сирота, безотцовщина…»). Сергей дуре-соседке не поверил, но Игоря отругал за грубость («Она все же взрослый человек, а ты ей такие слова…») Ну, одно, другое, дошло даже до слов: «А может, тебе и правда лучше будет в интернате?»

Игорь бежал из дома. Сергей, Эдик и его собака-лайка Уран отыскали его довольно быстро – в лесу, у чахлого самодельного шалашика и полупогасшего костерка. Игорёк не сопротивлялся и ничего не говорил, когда Сергей на руках нес его домой. Нет, у самого дома все же сказал:

– В интернат все равно не пойду. Лучше умру…

– Тогда больше не валяй дурака, – буркнул двоюродный дядюшка. Хотя чуть не вырвалось другое: «Балда, я без тебя тоже… чуть не помер…»

Больше они не ссорились. Игорёк после этого словно сразу повзрослел. Он теперь уже не плакал по ночам. И вообще не плакал. До того летнего дня, когда Сергей и Эдик сказали, что нынешнюю экспедицию взять его не могут. Ну, никак.

– Ты же обещал! Еще зимой!

– Но не в такую же! Это трудная дорога!

Впрочем, это уже из другого рассказа. Он должен был называться «Путешествие будет опасным» – под таким названием шел тогда на советских экранах американский вестерн «Дилижанс».

Путешественники не плачут. Игорёк это знал. И он крепился. Он сдерживался, пока была хоть капелька надежды, что его возьмут. Но ему снова сказали

– Нет.

И он заплакал. Потому что было уже все равно.

Этого никто не заметил сразу. Он просто отвернулся. Но скоро его о чем-то спросили, а он не ответил. И тут увидели, что его худые лопатки тихо вздрагивают под новой сиреневой футболкой.

Тогда ему сказали:

– Ну… черт с тобой.

Еще ему сказали, чтобы он не хныкал, если будет солоно в пути. И пусть не рассчитывает на поблажки.

Боже мой, разве он хотел поблажек!

Он повернулся. Он ждал только слова, чтобы помчаться за рюкзаком.

Сергей никогда не думал, что слезы на мальчишечьих щеках могут высыхать так быстро…

Третий недописанный рассказ, который должен был стать последней частью повести, назывался по-разному: «Три патрона», «Последний патрон» или просто «Патрон».