Нарисуй меня хорошим. Книга 2

Машина вылетела с дороги, и я почувствовала, как Рэй накрыл меня свои телом.

Три. Два. Один…

Послышался удар, а потом вспыхнул яркий свет, выдуманный или нет, но, несмотря на защиту Рэя, меня ослепило. Я закричала. Или думала, что кричала. Но я продолжала кричать до тех пор, пока из меня не вышел весь кислород…

Потом наступила тишина. Гробовая. А следом и темнота…

***

Я смутно помню, как Рэй вытаскивал меня из разбитой машины. Вечерело, и я не могла понять, сколько времени мы провели без сознания. Живы ли мы вообще или это мой личный Ад?

Казалось, что я снова выбралась из-под того жуткого моста. Эта слабость была мне очень знакома. На губах запеклась кровь, а во рту чувствовался тошнотворный привкус железа. Земля уходила из-под ног. Все тело ныло.

Крепко держа меня за руку, Рэй волок меня по бесконечной, никогда нескончаемой трассе. Из его виска сочилась кровь, а с футболки скатывались мелкие осколки от лобового стекла. По его наипустейшему, устремившемуся вдаль взгляду, я поняла, что сама авария — это не самое страшное…

Хромая, я перебирала ногами и не решалась оглянуться.

— Куда мы идем? — спросила я, но не получила ответа.

До меня медленно доходило, что я на морозе, в одной лишь футболке, так же, как и Рэй. По всей видимости, наши вещи остались в машине.

— Мне жарко, — скулила я, находясь в шоков состоянии. — Я хочу пить.

— Нам нельзя останавливаться, — отрезал Рэй и сжал мое запястье крепче.

Все походило на дурной сон. Глаза накрыла мутная пелена. Ноги подкашивались. И в какой-то момент, я обессиленная повалилась на асфальт.

— Не могу, — взревела я, закрыв лицо окровавленными ладонями. — Я больше не могу идти.

Рэй схватил меня под плечи, прижал к себе, и буквально потащил за собой. Ему было тяжело, но я не могла двигаться. Кажется, даже дышать.

— Что случилось? — спросила я, не слыша собственного голоса. — Где Ваня?

Рэй поменялся в лице, но продолжал упорно двигаться вперед. Я висела на нем, не понимая его усталости и отчаяния. Он молчал. Я заметила, как начинали блестеть его глаза, наверное, от слез, но он все равно продолжал идти.

Стало ясно — случилось непоправимое.

— Где Ваня? — я начала плакать и вырываться из его объятий, и в итоге, окончательно изнемогла.

У меня начался истерический приступ

— Что с Ваней, Рэй?! — кричала я, требуя ответ. — Что с ним?!

Рэй упустил меня и, закрыв глаза рукой, свалился на колени. Я припала к нему и, взяв голову в руки, повернула его лицом к себе.

— Что с ним? — почти шепотом проговорила я, боясь услышать его ответ.

Рэй наградил меня взглядом, которым было все сказано.

Глаза обожгло. Сердце разбилось.

Мне хотелось бежать прочь, нестись сломя голову и забыть все, как страшный сон, но я решалась развеять самую страшную из догадок.

Поднявшись с асфальта, я трясущейся походкой пошагала обратно к машине.

— Не надо, Вася, — слабо попросил Рэй, но я продолжала идти.

Я молилась, прекрасно понимая, что моя мольба останется без ответа.

Боже, пусть все это, будет мое злое воображение…

Шаг. Еще один. Смещавшимися с кровью слезами, я проложила едва уловимую дорогу к страшному…

Мое шатающееся тело приближалось к изувеченному автомобилю, который капотом обнял толстое дерево. Это было самое подходящее олицетворение нашей изувеченной жизни…

Глава№ 30. Рэй

Потеря близкого друга…

Едва ли не самое страшное, что может случиться в жизни одинокого человека.

Это почти, как смерть. Смерть смысла и веры в лучшее…

Тик-так. Тик-так. Тик-так.

— Попробуй успокоиться, расслабиться и улыбнуться, — твердили мне старые настенные часы, покрытые тонкой пленкой пыли. — Попробуй.

— Не работает, — мысленно отвечал я.

— А ты попробуй.

В такт идущей стрелке часов, мое нижнее веко начинало нервно сокращаться.

Тик-так. Тик-так.

— Я не хочу больше улыбаться…Я хочу кричать, крушить и ломать все вокруг себя…

Утро следующего дня походило на полное сумасшествие. Я и Вася молчаливо шатались по квартире из угла в угол, словно два больных в психиатрической палате, по горло напичканные сильнодействующими препаратами.

И если я ещё немного мог мыслить рационально, то Василиса находилась совершенно в другом пространстве. Она просто выпала из этой жизни.

— Тебе звонили из больницы? — тихо спросила она, рисуя на окне кончиком пальца каракули. На её предплечье проявился лилово-чёрный синяк, а на щеке красовалась царапина от удара об сиденье.

Резким движением, я снял бинтовую повязку, которой идиотки-медсестры перевязали мне голову, и кинул её на пол.

— Нет, — откашлялся я. — Не звонили.

Она тяжело вздохнула.

— Как жаль…

Вася продолжала водить рукой по стеклу, провоцируя неприятный скрип. Внутренности выкручивало наизнанку.

— Может, стоит позвонить самим? — хрипло произнесла она.

Я нахмурился и почувствовал неприятную боль в висках. Казалось, мне по мозгам елозят наждачной бумагой.

— Мне ясно дали понять, что не надо трезвонить каждые десять минут, Вася, — раздраженно ответил я. — Как что-то станет известно, мне обязательно сообщат.