Нарисуй меня счастливой. Натурщица

Он пел песню о красивой бабочке, которая неожиданно проснулась зимой и вылетела в пургу. Она летела и не понимала, что происходит, ей было холодно и страшно, снежинки жалили ее, ветер пытался оборвать ей крылья, а она все летела дальше, прося всех встречающихся на пути рассказать ей о лете. Но никто не знал, что такое лето... И когда бабочка устала, упала и замерла, ее яркие крылья увидел на белом снегу музыкант. Он долго отогревал ее в ладонях, он спел ей все песни про лето, которые только знал, но бабочка так и не ожила... И тогда он сочинил песню про бабочку, которая неожиданно проснулась зимой...

— Что ты делаешь завтра? — Вопрос Андрея выдернул Алину из состояния задумчивости.

— Послушай и заруби себе это на носу! Завтра я занята. И послезавтра тоже. И послепослезавтра. Понятно?

— Понятно, — кивнул Андрей. — А в четверг?

— Ты действительно такой болван или притворяешься? — удивилась Алина.

— Действительно. Притворяюсь.

— Молодые люди, угоститесь печеньицем! — возникла перед их столиком долговязая фигура клоуна с подносом печенья. — Печенье не простое — в каждом — судьбоносное предначертание. Не пожалейте десяти рублей!

Алина полезла в сумку, но Андрей опередил ее, бросив на поднос клоуна две десятки.

Мне и девушке.

— Только девушка должна выбрать сама! — остановил клоун руку Андрея, который взял себе одно печенье и потянулся за вторым.

Алина демонстративно взяла другое. Откусила сладкое тесто и вытащила из пустой сердцевины свернутый листик бумаги.

«Если вы внимательно приглядитесь — вы найдете свою судьбу за вашим столом...»

— Чушь какая-то, — улыбнулась Алина и повернулась к Андрею. — А что тебе досталось?

— Я покажу тебе этот листок потом. Когда предсказание сбудется, — серьезно пообещал Андрей.

— Очень нужно! — фыркнула Алина.

К столику подлетел Илья — пьяный, веселый и взъерошенный.

— Все, на ближайший час я, сударыня, в полном вашем распоряжении! Вставай, нечего сиднем сидеть! В такую прекрасную ночь красивые девушки должны танцевать! — Он схватил смеющуюся Алину за руку и утащил на танцевальную площадку.

Алина безумствовала вместе с ним, танцевала, кричала что-то, выписывала бенгальским огнем какие-то огненные, замысловатые фигуры, но никак не могла отделаться от какого-то неуютного чувства. Она не сразу поняла, что именно ей мешает. А когда поняла, снова поежилась: все это время Андрей, так и оставшийся сидеть за столиком, не сводил с нее пристального, внимательного взгляда.

Глеб в это время сидел в кресле перед мерцающим экраном телевизора. Ольга на кухне мыла посуду, чтобы не оставлять грязный стол на завтра, а ему больше всего на свете хотелось закрыть глаза и открыть их уже совсем в другом месте. Там, где сейчас Алина. Где она? С кем? Что она сейчас делает? В голову лезли картинки одна красочней другой. Глеб не выдержал, поднялся и пошел на кухню, где в холодильнике у него стояла припрятанная на всякий случай бутылка водки...

Лора Александровна звонила Вадиму почти до двенадцати. Ни домашний, ни мобильный телефоны не отвечали. Без четверти двенадцать она надела свое самое красивое платье, подкрасила ресницы, достала из холодильника бутылку шампанского и один бокал, выключила свет, зажгла елку и вставила в магнитофон старую кассету со своими любимыми песнями, которые она не слушала уже очень давно.

Когда на экране телевизора часы пробили двенадцать, Лора Александровна выпила шампанское, невесело улыбнулась, прошла на кухню, открыла духовку и повернула все конфорки плиты.

Потом вернулась в комнату, выпила еще шампанского и легла на диван. Квартира медленно наполнялась газом...

...Тамара сидела дома в окружении Степкиных друзей, слушала бесконечные рассказы об испорченных чертежах, мило улыбалась женам, обсуждая с ними рецепт домашнего пирога или узор для вязания кофточки, и думала о том, как ей осточертела вся эта жизнь: муж-зануда, любовник, который никак не может понять, чего же он все-таки хочет, работа, после которой отваливаются ноги и разламывается спина...

— А почему вы не заведете ребенка, милочка? — обратилась к Тамаре жена Степкиного начальника — полная, дебелая дама с глазами навыкате и вечно открытым ртом, что делало ее похожей на выброшенную на берег рыбу.

Это было последней каплей.

Тамара, не ответив, поднялась, вызвав гримасу удивления и недовольства на рыхлом лице собеседницы, и вышла в коридор.

Через секунду тонкие пальцы ее уже крутили диск телефона.

— Евгений Измаилович? Это Тамара. Ваше предложение еще в силе?

Трубка что-то восторженно забулькала.

— Хорошо. Я сейчас приеду.

Трубка заголосила так, что Тамара даже отставила ее подальше от уха.

— Ночью? Одна? — заполошенно кричал Евгений Измаилович. — Томочка, только скажите, где вы, и я через минуту заберу вас на машине!

— Я буду ждать вас на перекрестке у транспортного института. С той стороны, где сквер.

— Я уже лечу!!!

Тамара положила трубку и стала обуваться.

— Ты куда? — удивился Степан, вышедший в кухню за чистой тарелкой.

— Гулять, — сказала Тамара с вызовом.

— Том, подожди, как гулять? — растерялся Степан. — А гости?