Нарисуй узоры болью...(СИ)

- Тебе надо лечиться, - строго ответил он, внимательно глядя на девушку. – Ты должна понимать, что сопротивление лечению приводит к плохим последствиям, которые просто несоизмеримы относительно твоего состояния.

Таня прикрыла глаза и попыталась разобрать его слова, отыскать в них хоть какую-то суть, но не смогла.

Ей всё так же было пусто и больно, а отвратительное чувство того, что Бейбарсов нагло врёт, заставляло задыхаться от бесконечной боли.

- Скажи мне правду! – потребовала Таня. – Что со мной случилось, скажи, Глеб, скажи!

- Ты помнишь фасад своего дома? – усмехнулся Бейбарсов. – Его едва удалось уберечь. И, знаешь… мне жалко тот абрикос.

- Какой абрикос?

- Как какой? – Глеб притворно удивился. – Тот самый, который ты своей магией вырвала из земли, швырнув в окно.

- Я? – Таня просто не желала верить в то, что он говорил. Глеб врёт, Глеб просто выдумал всё, что только что сказал ей.

- А ещё перебила столько живности… Внутренности медведя трудно отчищать со стёкол, знаешь ли…

- А люди?! – Гроттер попыталась приподняться, но ремни держали её крепко, а Таня теперь даже мог ла понять, зачем вообще её держали.

- А люди, слава богам, находились слишком далеко от того места. Но это не уменьшает твоей ответственности. Мы обязаны заняться твоим здоровьем, если ты желаешь когда-нибудь покинуть эту больницу и жить нормальной, счастливой жизнью, - холодно пояснил Бейбарсов.

Таня едва ли не расплакалась – несколько слезинок действительно стекли по её щекам, но Бейбарсов осторожно вытер их, а после, будто бы издеваясь, прикоснулся губами к её щеке.

- Всё будет хорошо, - прошептал наконец-то он совсем-совсем тихо. – Не переживай, Таня, всё будет просто прекрасно, когда этот ужас наконец-то закончится. Верь в это, и ты обязательно выберешься.

Трудно было верно истолковать его слова, но почему-то Гроттер показалось, что Глеб намекал на что-то.

На что-то такое, что она должна совершить ради того, чтобы вообще остаться живой.

========== Боль тридцать девятая. Голоса ==========

Гроттер пыталась заставить себя подчиниться тому, что тут называли лечением – это давалось ей чрезвычайно трудно, но, тем не менее, она продолжала мечтать о том, что однажды будет совершенно здоровым.

Для тихой ходы тут даже расстелили ковры, мягкие-мягкие, неимоверно приятные наощупь.

Тоже белые, естественно.

Ремни с неё снимали редко. Тем не менее, надо было как-то поесть, ведь физически она была вполне здорова, и Гроттер, под действием успокоительных, имела право подниматься и даже немного ходить, чтобы не испортить ещё и физический аспект собственного здоровья.

…Таня попыталась пройтись, но ноги затерпли и подкашивались. К тому же, она вынуждена была ходить между пустыми кроватями, потому что здесь не было больше ни единого живого человека.

Спустя час к ней должны были прийти, чтобы вновь заковать её в проклятые ремни, и Таня надеялась на то, что у неё будет хотя бы одна лишняя минутка, чтобы немного расслабить собственные мышцы.

Она непроизвольно вырывалась всякий раз, когда её приковывали, пыталась убедить всех в том, что будет вести себя тихо.

Они не слушали.

Таня попыталась отыскать тут окно, но его не было. Двери оказались тоже закрытыми, да и решётчатое окошко сегодня было заперто – а стекло завешивали вечно какими-то тряпками.

Гроттер громко шмыгнула носом, пытаясь успокоиться и смириться с тем, что она должна сейчас лечиться.

Она хотела уже сесть, только осторожно и на пол, чтобы ничего не испортить, но, тем не менее, замерла, услышав голоса.

Комната, к счастью, была совсем даже не герметичной, и кое-какие звуки разобрать было всё же реально.

Таня прислушивалась к ним как можно внимательнее, стараясь не пропустить ни единого слова.

Что-то подсказывало девушке, что на самом деле это может стоить ей жизни, а Тане так хотелось выбраться отсюда.

Если честно, то любой ценой, хотя вряд ли кто-то разрешит девушке просто так сбежать отсюда.

Гроттер устала бороться, у неё подкашивались ноги, да и она слишком давно не ходила, чтобы сейчас иметь силы стоять здесь, вот только, тем не менее, оно стоило того, чтобы заставить себя собраться.

Рыжеволосая всем телом прижалась к двери, внимательно прислушиваясь и узнавая голоса.

Одним из людей, которые говорили под дверью, явно был Бейбарсов. Его Гроттер уже научилась отличать от всех других, да и его собеседница, судя по тону, была женщиной, правда, с отвратительным и скрипучим голосом.

Спустя мгновение Таня поймала себя на мысли, что, скорее всего, это опять Чума, которая, впрочем, не особо часто наведывалась к ней.

Гроттер провела тут уже примерно неделю, но, тем не менее, так и не смогла исправить собственное отвратительное самочувствие.

Ей было плохо.

Таня шмыгнула носом, пытаясь как-то собраться и наконец-то разобрать слова, которые сейчас говорила Чума.

- Девчонка поверила в то, что ей надо лечиться? – она хрипловато рассмеялась, и в этом смехе чувствовалось откровенное издевательство.

Гроттер содрогнулась.

Ей стало не по себе, да и странное предчувствие вынуждало кривиться и очень сильно пугаться.