Нарисуй узоры болью...(СИ)

Она уже стала ледяной, практически холодной, а Таня могла, ступая по воздуху, эфемерная, как и он, прикоснуться к её руке и даже остановиться слишком рядом, слишком-слишком близко.

Нежданные и нежелательные слёзы катились по лицу, оставляя тонкие дорожки и будто бы издеваясь над всем происходящим.

Гроттер не должна была её жалеть, наверное, да и в этом вряд ли был какой-либо смысл, учитывая тот факт, что на самом деле она не была тут реальной, вот только всё равно жалела.

Страшно-то как!

- Помоги, - вдруг прошипела девушка, пытаясь поднять голову. Её бледная кожа уже практически при свете луны вдруг начала светиться.

Гроттер оглянулась, пытаясь понять, что происходит – и увидела, как дух выходит из тела.

Её тянуло куда-то в реальность, а она с отчаяньем хваталась за это видение, пытаясь осознать, видит её этот призрак, или только она его. Кажется, нет – но всё это было настолько непонятным и страшным…

- Берегись, - прошептал дух девушки, полупрозрачный и практически нереальный, если сравнивать со всем остальным.

- Чего? Чего?! – громко закричала Таня, но не услышала свой собственный голос, словно на самом деле его не было, никогда не существовало. – Чего мне беречься, скажи, скажи?

Дух не видел её, смотрел куда-то и словно пытался сейчас сказать неизвестную прописную истину, в которой не было совершенно никакого смысла, ни единой капельки, ни единого мгновения.

- Берегись тех, кто верен тебе, - выдохнула наконец-то незнакомка. Маланья, кажется, звали её при жизни. – Доверься тем, кому ты не можешь доверять. Они тебя обязательно предадут.

Пророчество растаяло, словно ничего и не было”.

- Маланья! – воскликнула Гроттер, приходя в себя, и только сейчас посмотрела на Валялкина. – Я… Это умерла Маланья Нефертити, у меня было видение.

- Она – сильная соперница… Была, - выдохнул Валялкин, словно радуясь чужой смерти.

Таня содрогнулась. Что-то подсказывало ей, что девушка не врала, говоря ей какие-то таинственные слова, а самое главное, поймала себя на мысли о том, что ни в коем случае не следует пересказывать Ивану что-либо, кроме той ситуации с деревом.

Может быть, только прошлое стоит открывать тем, кто никогда не способен увидеть будущее раньше настоящего?

========== Боль девятая. Твой личный третий день ==========

Шурасик в очередной раз провёл ладонью по губам, словно пытаясь избавиться от какого-то странного ощущения – тем не менее, это совершенно не помогло, ему лишь вдруг на мгновение показалось, что мир вокруг растаял или, может быть, просто полыхнул неясным светом истин и страхов, которые могли окружать его каждый день, но только теперь стали воистину заметными.

Парень терпеть не мог “Тибидохс” и всегда боялся, что попадёт сюда – и его страхи, его ночные кошмары стали реальностью.

Он остановился и попытался сосредоточиться на чём-то, что помогло бы отвлечься от грустных мыслей.

Парень провёл ладонью по собственным взъерошенным волосам, после – по лицу, словно пытаясь снять с бледной, практически просвещающейся кожи что-то, похожее на тоненькую паутину.

Ему было дурно, да и шагать по лесу, в котором недавно прошёл дождь, казалось достаточно тяжёлым.

Совсем рядом виднелось некое подобие поля, правда, трава на нём была сухая и давно уже мёртвая. Шурасик опасался, что там вынужден будет умереть от жажды, а тут совсем-совсем рядом тёк какой-то ручеёк, и можно было спокойно передвигаться вперёд. По крайней мере, появлялось что-то похожее на безопасность.

Деревья защищали его, впрочем, не так уж и хорошо, если помнить о той некромагине с разноцветными волосами, но, впрочем, она и стала тем самым последним приятным воспоминанием, которое он то и дело прокручивал в собственной голове.

Шурасик сел прямо на землю, закрывая глаза. Ему хотелось уснуть, но, тем не менее, сделать это было очень опасно, а умирать он не хотел, очень не хотел. Да и вообще, где та обещанная свобода, где то, что можно назвать нормальной, человеческой жизнью?

Он чувствовал себя ужасно разбитым и испуганным просто до ужаса, может быть, в этом и был какой-то смысл сейчас – и мелкие капельки воды, которые стекали по листьям огромных дубов, то и дело капали ему прямо на голову.

Шурасик лёг на влажную траву, скользя по ней ладонями и словно пытаясь что-то ощутить.

Это помогало – складывалось такое впечатление, словно силы перетекают в него, пусть и без особого на то желания.

Юноша шумно выдохнул воздух и едва-едва заметно улыбнулся, пытаясь заставить себя оказаться предельно спокойным и равнодушным, будто бы это вообще кому-либо хоть немного могло помочь.

Может быть, он когда-то доживёт до того дня, что будет действительно счастливым? Может быть, у него получится победить?

Но это вряд ли.

- Чудо, что я вообще выжил, - полушёпотом промолвил он, словно это мог кто-то услышать и взять его под свою защиту.

Люди предпочитали собираться кучками, искать защиту у тех, кого могли назвать своими друзьями, но Шурасик этого очень боялся.

Он был уверен в том, что стоит только попытаться кому-то поверить, как неизвестный человек моментально его убьёт, попросту разорвёт на мелкие кусочки.