Нарисуй узоры болью...(СИ)

Рядом с нею был какой-то светловолосый мальчишка – Простак, да и только. Чума вспоминала собственное прошлое – точно такое же, как и у этой, только немного более счастливое, наверное.

Очень счастливое.

Прошлое, которое в одно мгновение разрушил Тибидохс проклятой смертью, что её хочется остановить.

Пришло время мести – и столько главных фигур собралось здесь, в одном месте, стольких ещё предстоит переиграть.

…Чума сделала несколько шагов и не рухнула на пол только потому, что это тело было ненастоящим.

Она так боялась пламени, ещё с самого детства видела его на каждом углу, и это всё-таки случилось с нею давно. Но она выжила, выжила, несмотря на чёртово пророчество и отрубленные руки, которые оттянуло, кажется, каким-то механизмом, оторвало от её тела.

Она не могла даже шевелиться тогда, ничего не могла сделать, просто хрипло дышала и кричала от боли.

Скорее бы победить.

Отмахнувшись от зеркала, которое вновь перестало показывать то, что она желала увидеть, Чума остановилась напротив стола с характеристиками. Там было столько всего, столько интересного…

Она взяла в руки какую-то бумагу, присматриваясь к ней, а после вдруг швырнула все папки на пол.

Те разлетелись вихрем бумаг, и один из листов попал прямо в руки Чуме, замирая, словно не желая падать.

Она пробежалась взглядом по строкам и рассмеялась – да, тот самый молодой некромаг, который выступал смотрителем на играх уже третий год.

Срок его работы на “Тибидохсе” уже заканчивался, контракт подходил к своему логическому завершению.

Чуме достаточно трудно было отыскать настолько хороших смотрителей, Глебом она была поразительно довольна, равно как и его двумя сёстрами по дару, и трудно будет отыскать кого-то нового.

Она осклабилась, прекрасно зная, что нормально улыбаться не способна, и сжала бумагу в руке, точнее, попыталась.

Увы, ничего не получилось, и Чума прищёлкнула пальцами, точнее, тем, что от них осталось.

Все бумаги взмыли в воздух, а после собрались в папки, каждая попадая туда, где ей было место, и улеглись прямо на стол.

Да, колдовать она не разучилась. Если бы ещё вернуть хоть какое-то желание жить, то было бы просто прекрасно!

Чума хотела подойти к зеркалу, по которому могла просматривать всё, что происходило вокруг, и остановилась напротив него, но так и не успела прошептать до конца заклинание, которое имела в виду.

По поверхности, серебряной, драгоценной и слишком прекрасной, пробежала рябь, словно откуда-то появилось стекло.

Чума ожидала увидеть там кого-то, но осознала, что заглядывает в собственные пустые глазницы.

Она смотрела на те лохмотья, которые остались от её одежды, старой, как и она сама, на перерубленные руки, и понимала, что от её лица, когда-то давно даже достаточно привлекательного, осталась лишь уродливая маска.

- Ох, красавица, - прошипела женщина, а после непонятно откуда вытащила лист бумаги, быстро сочиняя очередной приказ.

Тот превратился в пепел, телепортируясь куда-то к некромагам…

***

Рита вот уж несколько минут внимательно смотрела на Гробыню и Гломова, словно надеясь на что-то.

Гуня умудрился отыскать и хорошей воды, и достаточно вкусной еды – по крайней мере, мясо он пожарил просто великолепно.

Шито-Крыто ждала того момента, когда они наконец-то попытаются запить то, что съели, и Склепова действительно потянулась за флягой, которую они добыли чёрт знает где, но что-то остановило её.

Рита вздохнула.

Она умудрилась тайно приготовить зелье, говоря, что это её лекарство, притворилась, что всё выпила, а после спокойно подлила в воду, и сама отказывалась пить.

- Хочешь выпить? – Гробыня протянула Рите флягу, словно ожидая того момента, когда та первой попробует воду.

- Нет.

Марго ответила слишком резко и уже опасалась, что Гробыня и её верный Гуня хоть что-то заподозрят.

- Тогда я выпью.

Шито-Крыто едва-едва сдержала торжество в собственном взгляде, наблюдая за тем, как Склепова поднесла к губам флягу, собираясь уже сделать глоток. Но внезапно она отодвинула её от себя и посмотрела достаточно мрачно на Риту.

- Понюхай, от неё чем-то воняет, - наконец-то протянула Гробыня. – Ужасная вода, Глом, где ты её нашёл?

- Я пил из того ручья, она была хорошая, - отмахнулся парень, обнимая Склепову за талию.

Он уткнулся носом в её волосы, которые каждый день меняли цвет и теперь уже были ярко-салатовыми.

Вскоре заклинание, которое поддерживало их цвет, должно было оказаться уже менее действенным, но пока что приходилось спокойно наблюдать за тем, как вечно перекрашивались эти пряди.

Прежде она была фиолетововолосой.

Риту всё это крайне раздражало – она испытывала даже что-то похожее на ненависть, но, впрочем, старалась не демонстрировать ничего открыто. Гломов вытащил её, помог, надо было делать вид, что она предельно благодарна.

Другое дело, что у Марго получалось очень и очень плохо – она знала, что тут, на этих отвратительных играх, все должны были друг друга ненавидеть.

Странно то, что пока что никаких особенных проявлений ненависти нельзя было отметить, словно ничего совершенно не происходило.