Нарко. Коготь ягуара

– Один, – сообщил Эскобар. – Но он в основном охраняет от нападения зверья из джунглей. Свет и шум большинство зверей отпугивают, но всегда существует возможность, что, если работник отойдет помочиться или вроде того, его укусит змея или нападет большой кот, что-нибудь вроде этого. Так что на посту всегда есть часовой, патрулирующий территорию с фонарем и винтовкой, чтобы отгонять животных.

– Стоило бы на время усилить меры безопасности, – предложил Агилар. – Некоторые из этих мужиков были разгневаны не на шутку. Угрожали.

– Пойдешь добровольцем, Ягуар?

Агилар слишком поздно сообразил, что инициатива наказуема. Впрочем, может статься, караульная служба – не такой уж плохой оборот.

– Сколько мы здесь пробудем?

– Еще неделю как минимум. Надо расширить ВПП, и я хочу убедиться, что новые бригады трудятся, прежде чем мы уедем.

– Тогда, пожалуй, могу взять на себя сколько-то нарядов службы охранения.

– Добро. Привлеки еще пятерых добровольцев, и составим график.

* * *

К плюсам караульной службы относилось то, что Агилару позволяли спать в самую жаркую пору суток. Да вдобавок в спальне было свободно, так что можно было растянуться во весь рост и взять сколько хочешь подушек.

А к минусам относилась сама караульная служба.

Джунгли ночью становились живой тварью – клыкастой, тысячеглазой и источающей враждебность. За пределами круга света от его фонарей и ламп, гирляндами свисавших с края жестяных крыш лабораторий-близнецов, темень была непроглядной; сквозь плотный лиственный полог над головой не мог пробиться ни один лучик лунного света. Тишину нарушал только непрестанный звон мошкары, так что если в кустах кралось животное крупнее мыши, оно казалось громадным.

Во время двух из его ночей в карауле шел дождь. Первым намеком служил звук вроде приближения поезда, пока гроза продвигалась к нему по джунглям. Потом она с грохотом водопада обрушивалась на верхний лиственный полог, за которым следовали чуть ли не музыкальные переливы, пока дождь падал с листа на ветку, с ветки на лист, подбираясь все ближе и ближе. И, наконец достигнув земли, тотчас же впитывался в нее без следа.

Патрулируя, Агилар крепко сжимал свою AR-15, держа палец рядом со спусковым крючком в готовности в любой момент нажать на него. Фонарь был закреплен на стволе винтовки, а в кармане лежали запасные батарейки. Меньше всего на свете хотелось Агилару потерять дом из виду и вдруг остаться без света.

Дозором постоянно ходили двое часовых по пересекающимся маршрутам. Им было строго-настрого приказано не подпускать к рабочим никакой опасности – ни от животных, ни от человека. Не менее важно было, хоть и не столь очевидно на первый взгляд, не выпускать никого с территории без надлежащего разрешения. Лаборатория производит чрезвычайно прибыльную и незаконную продукцию, так что выпускать рабочих никак нельзя. Для них эта работа – билет в один конец. Единственный способ увольнения – пуля в голову и неглубокая могила в джунглях.

В первую ночь Агилар нервничал, но рассвет, забрезжив в джунглях призрачным сиянием, заставил его забыть обо всем на свете перед этой красотой. Деревья, лианы и поникшие ветви, подлесок с широкими листьями и цветы всех форм и расцветок, просверки цвета порхающих птиц – все это сливалось в живое, дышащее импрессионистское полотно.

После вахты он поспал пару часов, но потом его разбудил рев грузовиков с тяжелой техникой, необходимой для расширения взлетной полосы. Очумелый со сна, он отправился на кухню за кофе и вышел с кружкой на улицу. Ла Кика смотрел, как большие машины выкатываются из прицепов.

– Машинистов убьют, когда они закончат? – осведомился Агилар.

– Им завязали глаза сразу после Сан-Висенте-дель-Кагуана, – ответил Ла Кика. – Тут никаких примет местности, кроме деревьев, а посреди джунглей они все как две капли воды. Им ни за что не найти дорогу сюда.

– Дон Пабло не любит испытывать судьбу.

– Он испытывает судьбу что ни день, – тряхнул Ла Кика головой. – Просто предпочитает повышать свои шансы, когда удается. Ты бы на его месте делал то же самое.

– Мне ни за что не оказаться на его месте.

– Он уникальный, правда? Единственный в своем роде. Немногим дано такое сочетание прозорливости и беспощадности, чтобы провернуть то же, что и он.

Пожалуй, оно и к лучшему, подумал Агилар. Подобные люди не могут рано или поздно не схлестнуться между собой. Пока что главам различных колумбийских картелей удается сосуществовать, потому что рынки достаточно открыты, чтобы каждому досталась собственная территория. Но так будет не всегда, тут уж к гадалке не ходи. Подобно феодальным владыкам, сражавшимся за власть и территории, ни один из заправил картелей не будет доволен доставшимся куском. Каждый будет желать заполучить весь торт, и массового кровопролития не миновать.

Агилару вспомнились старики на площади селения, игравшие в шахматы. Это Эскобар, Очоа, Гача и главы других картелей передвигают свои фигуры по доске, стремясь получить преимущество, при каждой возможности забирая фигуры противника.