Нарко. Коготь ягуара

Еще после трех визитов, включая второй ужин, она пригласила Агилара в дом. Там она вставила в портативный плеер кассету – классическая музыка из Испании, сказала она, ее любимая – и обняла его. Так танцевать Агилар не умел, но она вела его, они двигались вместе, и ее тепло и аромат переполняли его. Она тоже это чувствовала, и вскоре они уже целовались, лаская друг друга, тяжело дыша, потом торопливо срывали друг с друга одежду, опустились на пол и занялись любовью в белом, слепящем жару, а потом так и лежали на полу, сжимая друг друга в объятьях; музыка закончилась, и они слушали дыхание друг друга и шипение пустой кассеты.

Она болтала о книгах и фильмах, готовила крепкий черный кофе, и хотя денег у нее было немного, тратила толику имеющихся на хорошее вино. Занятия с ней любовью походили на ее любимые симфонии – длинные и замысловатые, с крещендо, от которых занимался дух.

Порой она устраивала ему прогулки по джунглям или ехала вместе с ним на заднем сиденье мотоцикла в какой-нибудь глухой уголок и рассказывала ему о мире природы. Показывала ему страстоцвет и местные пальмы, красные цветы геликонии, которые называла омаровыми клешнями, каучуковые деревья. Взяла его к озеру, почти сплошь устланному амазонскими водяными лилиями; сбросив одежду, они прыгнули в озеро, плескались среди лилий и прятались под ними, пока хватало дыхания, а после занимались любовью на берегу. Познакомила его с розовыми бананами, бромелиями и, казалось, тысячами разных видов орхидей.

Знала она и диких тварей. Показала ему тамарина ростом с кошку, колибри-мечеклюва и розового речного дельфина. Вместе они видели ягуарунди и боа, ядовитых банановых пауков и ужасного листолаза, а во время вылазки в выходные в горы – очкового медведя и гвианскую гарпию.

Однажды, как раз перед сумерками, готовыми накинуть на джунгли завесу тьмы, они шагали менее чем в километре от селения по тропе, где уже хаживали не раз.

– Я тревожусь, – говорила Марибель.

– О чем?

– О местных жителях. И нашего селения, и соседнего. Они все сильней негодуют из-за лаборатории. Из-за отправившихся туда работников – их братьев, отцов и сыновей, так и не вернувшихся по домам.

– Не можем же мы позволить им шнырять туда-сюда, – возразил Агилар. – Тогда все будут знать, что это и где это.

– А с чего вы взяли, что они не знают?

Он улыбнулся, и Марибель пожала ему руку, а потом отпустила.

– Они настроены серьезно, Хосе. Они голодны. Им кажется, что они теряют не только свою землю, но и свою историю. Они теряют все, а когда человеку нечего терять, он становится опасным. Вам нужно принять меры. Постарайся заставить Эскобара понять угрозу.

Не успел Агилар и рта раскрыть в ответ, как Марибель схватила его за руку.

– Чувствуешь? – проронила вполголоса.

– Чувствую что?

– Что-то за нами следит.

– Что-то или кто-то?

– Не знаю, – призналась она. – Но мне это не нравится.

Она терпеть не могла, что он повсюду ходит с оружием, и дала ясно понять, что о долгосрочных отношениях не может быть и речи, если он не покончит с криминальным житьем. Однако теперь Агилар обрадовался, что нож у него на лодыжке, а пистолет сзади за поясом.

– Кто там? – спросил он.

Никто не ответил. Мгновение спустя кусты раздвинулись, и на тропу ступил ягуар – длинный, лоснящийся, мускулистый, с рыжевато-коричневой пятнистой шкурой и золотистыми глазами с круглыми зрачками. И в этих глазах сверкал свет разума. Разинув пасть, зверь продемонстрировал розовый язык и острые, длинные клыки.

– Он ими прокусывает череп жертвы, – шепнула Марибель, даже в такой обстановке ухитряясь сохранять роль учительницы. – Смерть наступает мгновенно. Никакой борьбы. Ни одна другая большая кошка так не делает.

– Мы не добыча, – возгласил Агилар громким голосом, источавшим, как он надеялся, уверенность. – Тебе лучше не связываться с нами.

– Конечно, нет, – ответил ягуар. – У меня здесь шансов никаких.

Агилар опешил. Разве ягуары разговаривают? До сих пор он ни одного и в глаза не видел, даже в зоопарке, но полагал, что о таком кто-нибудь да упомянул бы. Он оцепенел. Ладони Марибель крепче стиснули его руку. Значит, она тоже слышала.

– Я просто пришел сказать, что настало время принять решение, – продолжал ягуар. – Раз и навсегда. Кто ты, брат? Что ты собой представляешь? Ты не можешь прожить всю жизнь, плывя по течению, знаешь ли. Ты должен проложить свой собственный курс и следовать ему.

– Что тебе знать о… – начал было Агилар, но ягуар уже скрылся. На миг – лишь проблеском – Агилару показалось, что верхом на нем сидела паукообразная обезьяна[42]. Но зверь скрылся в мгновение ока, не потревожив кусты у тропы даже шорохом.

– Ты… ты видела это? – спросил он.

– Что – это? – откликнулась Марибель.

– Кроме шуток.

– Я не знаю, что видела. И видела ли вообще. Я словно была здесь, с тобой, а потом меня не стало, а потом снова появилась. Все разыгралось очень быстро.

– Ягуар, – вымолвил Анилар. – Говорящий ягуар. И обезьяна.

– Смеркается, – ответила Марибель. – Трудно что-нибудь разглядеть или понять, что видел. Давай вернемся ко мне домой и займемся любовью.