Наркодрянь

— Зачем же так, — нежно укорил его Мейлор, — голубой карбункул еще в пути, а вы ведь не хотите, чтобы он не дошел до адресата.

При этих словах Завадскому показалось, что его взяли за горло железной пятерней. Он медленно вернулся на место и, тяжело опустившись в кресло, прошептал:

— Это шантаж…

— Самый настоящий шантаж, — подтвердил Мейлор и нагло осклабился.

Завадский вздохнул, выдвинул ящик стола и достал из него коробку сигар. Не говоря ни слова, он протянул ее Мейлору. Доктор права вежливо отказался и достал пачку «Кэмела». Завадский подвинул к нему пепельницу, а сам нервно откусил кончик сигары. Если бы Мейлор знал Завадского поближе, то безошибочно определил: старик разволновался больше обычного — каждая выкуренная сигара в его жизни была событием.

— Хорошо, — устало сдался Завадский. — У вас есть… я вижу… кое-какие факты.

Мейлор подтвердил это кивком.

— Я готов их купить.

— Мы не продаем факты, — тихо, но твердо отказался Мейлор.

— Так чего же вы хотите? — вскричал Завадский, который ровным счетом перестал что-либо понимать.

— Двадцать пять процентов с каждой удачной операции. Для начала сто тысяч — одна четвертая от прибыли, полученной по сделке с голубым карбункулом.

— Ха… ха… ха… — зашелся нервным смехом Завадский, — двадцать пять процентов с операций? Ха… ха… ха… с каких это операций?

— Со всех последующих, — сухо пояснил Мейлор.

— Да вы ведь даже не доказали, что я причастен к этому… голубому карбункулу.

— А мы не полиция и не суд, — веско отрезал доктор, — мы и не собираемся ничего доказывать.

— Ладно, — Завадский вытер выступившие от смеха слезы. — А если я откажусь платить, вы что, побежите в полицию с несуществующими фактами?

— Не беспокойтесь, факты существуют, — заверил его Мейлор, — и по всем прошлым вашим делишкам, и по нынешним. А в полицию мы обратимся только в одном случае. Хотите знать, в каком?

— Любопытно… любопытно…

— Если вы вздумаете удалиться на покой. Это чтобы вы не тешились надеждой, что заработанные нечистым путем денежки останутся за вами.

— Отлично, — Завадского, кажется, стала развлекать эта занятная беседа. — Ну а если я все же откажусь платить за миф, вы что, прибегнете к насилию?

— Ну что вы, — деланно ужаснулся Мейлор, — мы чтим рамки закона.

— Тогда, черт вас возьми, — снова вышел из себя Завадский, — как же вы намерены выбить из меня деньги?

— Мы прикроем лавочку под вывеской «Эрни-Джокер», в которой вы покупаете товар, и любую другую, с которой вы попытаетесь установить контакт.

— Вы… вы… — Завадский, кажется, потерял дар речи.

— Да, именно мы.

— Да вы, именно вы, знаете, что такое Эрни-Джокер? — захлебываясь, прокричал Завадский, привстав в кресле.

— Знаем, господин Завадский, но, если вы собираетесь сообщить о нем что-нибудь новенькое, я с удовольствием послушаю.

После этих слов Завадский пожалел, что не откусил себе язык — своим глупым вопросом он выдал себя с головой. А ведь наверняка где-нибудь в кармане пиджака Мейлора спрятан диктофон.

И он, старый стреляный волк, клюнул на приманку, словно слепой щенок.

В груди Завадский вдруг явственно ощутил неприятное покалывание. Рука его непроизвольно потянулась к сердцу. Мейлор заметил это движение и сочувственно произнес:

— Не стоит так волноваться. Ну, поделитесь с нами своими доходами. Что для вас двадцать пять процентов? Вы ведь баснословно богатый человек. А?

Завадский уловил в словах Мейлора искреннее сочувствие и попытался заглянуть тому в глаза. Увы! Перед ним восседал сфинкс с беспристрастным взором.

Завадский достал чековую книжку и щелкнул ручкой.

— Сколько вы хотите за запись нашего разговора?

Мейлор презрительно хмыкнул, вынул из кармана маленький плоский диктофон и протянул его Завадскому:

— Берите даром, нам эта запись не нужна. Двадцать пять процентов, это все, что мы хотим.

— Да по какому праву? — последний раз попытался вспылить Завадский.

— По праву сильного, — глаза Мейлора зло сверкнули. — До первого августа взнос в сто тысяч должен поступить на счет № 300628 Панамериканского национального банка. И имейте в виду, если деньги не будут внесены, голубой карбункул не дойдет до Эль-Кхаба. Так, кажется, зовут вашего покупателя?

Завадский подавленно молчал, но доктор Мейлор решил добить его:

— На десятое сентября Джокер наметил очередную крупную акцию. Имейте в виду — успех его предприятия целиком в ваших руках.

Джокер хранил свои планы в таком секрете, что о них не знали даже его ближайшие сообщники. Завадского он никогда не посвящал в свои дела, да и сам Завадский, следуя неписаному закону, никогда ими не интересовался. Но если о планах Джокера знал доктор Мейлор, значит, он знал все.

Впервые в жизни Завадский почувствовал, что из-под этого нового своего противника ему не вывернуться.

— Хорошо, — выдавил он, явственно ощущая нехватку воздуха в груди, — я подумаю.

— Подумайте, — согласился Мейлор. — Но помните, для раздумий у вас осталось совсем немного времени.