Наркокурьер Лариосик

Мать подследственного, Изабелла Владиславовна, в юном возрасте Белка, работала технологом в типографии издательства «Советская правда», где когда-то в молодости начинала ученицей наборщика, сразу после издательско-полиграфического ПТУ. Еще тогда, начиная с первых ее рабочих буден, Белке нравилось приходить первой в цех и первой из всей утренней смены глотнуть воздуха, насыщенного запахом ночного тиража одного из главных по значимости и объему ежедневного типографского продукта — газеты «Советская правда». Газету эту она любила, но не до точки обожания — мешала другая имевшаяся у нее любовь, скорее даже, страсть. И запах этой страсти, пробивавшийся из соседнего помещения с регулярным постоянством — с девяти утра и до шести вечера, — не был похож на свой, цеховой, привычный, а был мягче, без угарной газетной спешки и черно-белого однообразия. Он был… цветной. И еще к нему примешивался аромат твердого картона, мягкого податливого коленкора и лакового глянца — обложечного. Он тоже обладал цветом… Белка отчетливо ощущала эти цветные запахи, особенно к вечеру, когда печатные станки окончательно разогревались многотысячным тиражом, и тогда сердце ее наполнялось тревожной радостью, и она отпрашивалась у мастера ненадолго, чтобы посмотреть, как на свет появляются книги. И шла в соседний цех и, завороженная, смотрела… Книги были самые разные, большие и маленькие, отдельные, сами по себе и в сочинениях, умные и про все другое тоже. Она смотрела на них и представляла, что это не типографский печатник, а она, Белка, стоит у огромного и послушного станка, и готовые новенькие блоки проносятся мимо ее, Белкиных, рук и летят еще дальше, в переплет и на упаковку, на склады и в магазины, а потом они попадут к людям, и те будут их читать и даже не вспомнят о ней, Белке, о той, которая стояла рядом с ними в самый момент их рождения и наблюдала, как они появлялись на свет, вкусно пахнущие, плотно сбитые, яркие…

А еще она любила их читать. Те книги, которые не удавалось заныкать и вынести из типографии, она покупала со скидкой, по отпускной оптовой цене, и на это уходила немалая часть ее ученической зарплаты. Книгу она обычно читала всю целиком — от корки до корки. Вернее сказать, как раз с книжных этих корок, обеих, но сначала — с задней, она и начинала свои путешествия по таинствам красок, запахов и слов. Маршрут этот для Белки начинался, как ни странно, не с автора. Автор был для нее существом далеким, недоступным и поэтому считался предметом практически неодушевленным или же невещественным в смысле возможности коснуться его когда-нибудь рукой или увидеть живьем, даже если он еще не умер. Иначе дело обстояло с другими причастными к любимой тайне людьми — многочисленной и мало кому известной братией с задней корки книжки, в обязательном порядке присутствовавшей там независимо от ее тиража и читательской ценности. А звалась загадочная братия так: редактор, художественный редактор, художник или художник-оформитель, технический редактор, корректор. О том, какую функцию выполнял в книгопечатном деле каждый из них, Белка только догадывалась. Каким-то особым шестым чувством она выделила в этом списке профессию технического редактора, поскольку на художника рассчитывать не имела права — рисовать не умела совершенно. Редактор — было словом слишком простым и, наверное, неинтересным. Художественный редактор — наверняка тоже был родня художнику и тоже надежно отпадал по этой же рисовальной причине. Корректор — пугал неизвестностью задачи, да и, кроме того, не настолько ласкал ухо. Оставался последний член неизвестной бригады — технический редактор. С одной стороны, технику Белка любила, хоть и не сравнимо с самими книжками, конечно, и признавала как необходимую и привлекательную часть процесса. С другой же — редактор становился уже не просто словом, а техническим названием книжной должности, хоть и с задней корки. А это означало вещь для Белки исключительно важную — переход с помощью этой загадочной профессии, как по случайно нащупанному броду, в новую, чужую пока для нее жизнь, в жизнь, где много умных людей, нечитанных ею книжек и мудреных незнакомых слов. И как здорово, что когда-нибудь потом, там, в этом новом для нее мире, на задней его обложке, будет выведено курсивом: Технический редактор И. В. Тилле. И пусть это звучит бесполо, с неизвестной этимологией этой странной фамилии, но как зато необычно, красиво и гордо!..