Наркомафия

– Да! – сказал он в трубку, голос у него звучал спокойно, даже мягко. – Да, господин Смых. – Он усмехнулся, протянул трубку Еланчуку. – Айн момент, – и сказал: – Букву «ж» им не осилить.

Еланчук начал разговор по-немецки, затем перешел на английский, закончив разговор, пояснил:

– Господин не представился, сказал, что имеет для тебя маленький сувенир, хотел бы передать лично, но в гостиницу не приглашает, предлагает встретиться в баре.

– Ты знаешь в каком?

– Естественно. – Еланчук взглянул на часы. – Поехали, я тоже приглашен. Прибывший гость знает тебя в лицо.

– Мне не хватало, неужели они пронюхали, что… А! – Валентино махнул рукой. – Поехали!

Бар был самый обыкновенный, таких сегодня в Москве не счесть. За стойкой женщина, возраст которой можно определить, либо проверив документы, либо после вскрытия, в общем – лет двадцать пять или пятьдесят, кому как нравится. Маникюр, губная помада, тушь, крем, пудра, прическа, улыбка, равнодушный взгляд – остальное под стойкой, потому не видно. За спиной барменши ряды бутылок, сплошь иностранных; может, бутылки и протирали, но точно – не сегодня. Из стройных рядов барменша бутылки не берет – несколько рабочих пузырьков у нее на столе, под руками. Вы можете заказать любой коктейль, какой выговорите, и получить его довольно быстро, выпить и нести личную ответственность за результат. Опытные люди пьют «Абсолют»: бутылка известная в лицо, вкус изучен досконально, так что с содержимым не балуются даже самые отчаянные хозяйки.

Пять круглых столиков, тяжелых и устойчивых. Стулья полегче; ими швыряются редко, в таком заведении легче выстрелить, что и случается. Завсегдатаи – утром торговали овощами, цветами или фруктами, случайные гости здесь не задерживаются. Попадаются заблудившиеся иностранцы, которых легко отличить по улыбкам. Почему они все улыбаются, доподлинно не известно, существует предположение, что улыбку у них вызывает мысль, что здесь им не жить и завтра они улетят домой.

В общем, бар как бар. Раньше называли «забегаловкой», сменили этикетки, названия, один раз подмели, в ценники подсыпали горсть нулей – вот, пожалуй, и все перемены. Почему заморский гость решил встретиться именно здесь, ни Еланчук, ни тем более Валентино, который чужих языков не знал, не спросили. Не такое было у них сегодня положение, чтобы задавать дурацкие вопросы. Им сказали, куда и во сколько прийти, – они прибыли, заняли столик в углу, за соседним разместилась охрана. Практически тут же вошел и посланец, сел за их столик уверенно, слово «водка» произнес грамотно.

Еланчук сразу понял, что гость ожидал их на улице, проверил – не привели ли они кого с собой, прошел следом, теперь почти не сводит взгляда с входных дверей. В отличие от российских парламентариев речь иностранца была предельно проста и доходчива. Он, Джон Смит, считай, Петя Иванов, в Москве проездом и согласился выполнить просьбу своего знакомого и передать несколько слов господину… Кивок в сторону Валентино. Если товар не уйдет из Москвы в течение трех суток, будут применены штрафные санкции в размере десяти процентов в день от стоимости товара. С ним, Джоном Смитом, разговаривать бессмысленно, он ничего не знает и знать не желает.

Закончив монолог, он поднялся, кивнул, хотел уйти, но ведь инородец, не широкая русская душа, выпил рюмку водки и удалился.

– Паскуда, – Валентино проводил его взглядом. – Мог бы сказать и по телефону, не тащить в этот хлев. – Он тоже выпил, взглянул на Еланчука. – Что ты, мудрец, думаешь?

– Мудрец не говорит, что думает. – Еланчук хотел пошутить, но, взглянув на шефа, понял свою ошибку, быстро продолжил: – Оцениваю сложившуюся ситуацию как паршивую. Кто-то катит на вас, то есть на нас. Посланец напуган, считает, что мы под наблюдением, сейчас бегает в метро, проверяется.

– Нда… Ты мне о нем толкуешь… Меня интересует наше положение. Главное, что делать?

– Вопрос не нов, не мы его задали первыми. – Еланчук употреблял множественное число, подчеркивая, что не устраняется. – Под нами, в непосредственной близости сидит агент, и каждый наш шаг, каждая ошибка на верхах известны. Ошибок мы совершили достаточно…

– Только не говори, что ты предупреждал…

– Я и не говорю.

– Так думаешь! Ты, умник, считаешь, что если бы я тебя послушался и сообщил, что товар в Москву прибыл, но на нашем пути встал мент, и поэтому рабочий канал доставки следует перекрыть, так было бы сейчас легче?

– Было бы честнее, главное, твой шеф тебя бы понял.

– Честно, не честно – в нашем бизнесе никто не понимает.

– Плохо. Думаю, что неверно. Я мало знаю о вашем бизнесе, но то, что знаю, свидетельствует – именно честное слово лежит в основе вашего дела.