Наркомафия

– Одно доброе дело можно. – Гуров прошел в комнату, разобрал тахту, взбил подушки, вернулся на кухню, подхватил Елену на руки. Когда он уложил ее на тахту и накрыл пледом, она пробормотала:

– Чертова жизнь… Я люблю тебя, сыщик.

Дома, куда он добрался без всяких приключений, сыщик не напился, прошелся по квартире, пиная ногами мебель. Так он выражал возмущение и протест, подводил итоги. Напрасно побеспокоил и без того замордованных ментов из отделения. Гонял дежурную машину, за которую Борис платит сумасшедшие деньги. Прятался, перестраховывался, казалось, получил на руки козыри, ухватился за ниточку и получил дырку от бублика. Но Елена замазана, факт! Она сказала: «Я люблю тебя, сыщик». Что у трезвого на уме, у пьяного на языке? Гуров, ты напуган, боишься, тебе чудится, видится, ты потерялся. Опомнись, возьми себя в руки, щи отдельно, мухи отдельно.

Факты. Выстрел на пустыре. Преследование наемников. Убийство Валентино профессионалом.

Предположения. В переулках прогуливается посторонний, которого опытный уголовник определил как парня крутого. Сегодняшний вечер, в котором сыщик запутался. Если допустить, что Елена тоже одинокая и неприкаянная, увлеклась этим чертовым сыщиком и суперменом, то все объясняется легко и просто. Она действительно заехала к подруге, номер телефона известен, адрес установить просто. Находясь за рулем, Елена не выпила, а компания пила, женщине захотелось увидеть Гурова. Она позвонила, разыграла, рассчитывая, что мужчина приедет, заберет в машину, отвезет домой. А она перед его приездом слегка выпьет. Но не на того напала, человек думает лишь о засадах да киллерах. И, услышав отказ, женщина покидает компанию, едет домой, где на лестничной площадке стоит герой романа, начальник службы безопасности, знаменитый сыщик и придурок Лев Иванович Гуров. В такой ситуации растеряешься, без всякого притворства ключом в замок не попадешь. Женщина трезвая, положение глупейшее, физиономия у мужика каменная. Решив хоть как-то оттянуть момент объяснения, женщина заходит в ванную, где в шкафчике стоит бутылка коньяка. Как он там оказался? А почему на все жизненные ситуации должен быть логичный ответ? Вот есть в ванной бутылка коньяка, и все тут, без логики, без объяснений!

В цивилизованном обществе у цивилизованного человека имеется врач, кажется, он называется психотерапевт. Добравшись до этого места, Гуров взял бутылку коньяка, хлебнул из горлышка. Чертова жизнь! Он посмотрел на бутылку в руке. Чертова жизнь! Именно такие слова произнесла Елена, засыпая.

Около семи утра сыщик вошел в недостроенный дом, расположенный в жилом массиве позади офиса СП «Стоик». Гуров был в затертом джинсовом костюме, кедах, потрепанной куртке. На площадке пятого этажа он сразу обнаружил следы недавно побывавшего здесь человека. Пол покрыт слоем пыли и штукатурки, не наследить никакой возможности, если только проложить доски, которых видно не было. Сыщик осмотрел площадку, взглянул на окна своего кабинета. Ни черта не видно, но в бинокль или через оптический прицел кабинет наверняка просматривается. В общем место подходящее, хотя и не очень удобное, придется выждать, пока солнце не переместится за спину. Но тогда стекла начнут отсвечивать, рассуждал Гуров. Вот и кирпичики у стенки громоздятся, сложить – можно в уголке отсидеться. И человек тут был, точно, вот полосы на полу. Сыщик затер собственные следы, получились такие же полосы. Похоже, очень похоже, однако не факт. Почему не факт? Кто сюда станет забираться и следы затирать? Только убийца да сыщик, больше и некому.

Ступая по битому кирпичу, он прошел с площадки в боковой проем, нашел тряпку, поволок за собой, поднимая клубы пыли.

Он спустился, вышел в переулок, где почти столкнулся с мужчиной маленького роста, коротко стриженным. «Пацан», – понял Гуров, достал сигареты, молча протянул, щелкнул зажигалкой, дал прикурить, закурил сам, спросил:

– Еще не торгуют?

«Пацан» смотрел равнодушно, лицо у него было детское и старческое одновременно, короткие волосы топорщились кустиками.

– Ну, извини, – Гуров пожал плечами.

– Да уж, – парень длинно сплюнул. – С такой гладкой мордой, Лев Иванович, ханкой поутру не интересуются.

– Коли знаешь меня, слушай. – Гуров сильно затянулся, оглядел пустой переулок. – Ты вблизи этого места не шастай, молодой еще. Понял? Знакомого увидишь, подай маяк, и твоя миссия закончена. Понял?

– Не, какого знакомого? – начал придуриваться «пацан».

Гуров лишь кивнул и пошел к своей машине.

Киллер посмотрел на почти безоблачное небо, удовлетворенно улыбнулся: погода благоприятствовала, можно взглянуть на объект в оптический прицел, а при удаче и нажать на спусковой крючок. Федор никогда не стрелял дважды с одной позиции. Если по какой-либо причине выстрел не удавался – такое редко, но случалось, – он не возвращался на прежнее место, искал новое.