Наркомент

– Предложенная программа, честно говоря, убогонькая, банальная. Но я привередничать не стану. Надо же как-то отметить последний день траура.

– Это значит, мы едем к тебе?

– Мы едем в сторону моего дома уже десять минут, – невозмутимо сообщила Марина. – Хочешь знать, когда я приняла это решение?

– Хочу, – признался я.

– Когда хорошенько разглядела выражение твоих глаз. Они такие же тоскливые, как у меня, когда я смотрюсь в зеркало.

Произнеся эту фразу, Марина нахмурила брови и прибавила газу так резко, что меня вдавило в спинку сиденья.

2

Квартира, в которую меня завела Марина, походила не на бандитское логово, а, скорее, на обиталище современного купца средней руки, у которого много денег, но маловато фантазии. Я не стал напрашиваться на экскурсию по многочисленным комнатам, ограничившись коротким вояжем из прихожей в гостиную, носившую все признаки пресловутого евроремонта. Матовая мебель темно-вишневого цвета, велюровые кресла, изогнутый бумерангом диван, по которому можно было задумчиво прохаживаться из конца в конец – вот и все, что можно сказать об обстановке. Плюс люстра таких угрожающих размеров, что невольно хотелось держаться от нее подальше.

Единственное, что привлекло мое внимание, это картина, занимающая самое видное место в комнате. В обрамлении массивной позолоченной рамы горделиво красовалась пятерка суровых мордастых братишек, тщательно прорисованных вплоть до тонюсеньких волосинок и мельчайших искорок в глазах. Четверо, обнимая друг друга за крутые плечи, сгруппировались на заднем плане, а пятый восседал впереди на старинном резном кресле, похожем на трон.

– Твой? – Я ткнул пальцем в главного персонажа полотна, которое можно было смело выставлять на аукцион Сотбис уже за одно потрясающее обрамление.

– Ага, – отозвалась Марина. – Здесь вся их бригада. Один художник врезался на своей таратайке в их «Вольво», вот и отрабатывал. Еще есть портрет мужа, метр на полтора. И я в полный рост, в натуральную величину. Но одетая, предупреждаю сразу. Желаешь полюбоваться?

– Потом, – уклончиво ответил я. – Искусство плохо воспринимается на голодный желудок.

Марина усмехнулась:

– На трезвую голову – еще хуже.

Она уже извлекла откуда-то черную пузатую бутылку и успела плеснуть содержимое в два стакана, один из которых протянула мне. На вкус коньяк оказался неожиданно мягким, зато обжигающим внутри. От выпитого у меня увлажнились глаза и интерьер комнаты подернулся легкой туманной дымкой. Мысли в голове приняли неспешное, плавное течение.

– Давно не ел? – поинтересовалась Марина, заметив, как быстро подействовал на меня алкоголь.

– Целую вечность.

– Тогда айда на кухню, поможешь накрыть стол.

– Если не возражаешь, я лучше сначала приму душ.

– Иди за мной, – распорядилась Марина и, доведя меня до нужной двери, распахнула ее, предлагая полюбоваться ванной комнатой.

А полюбоваться было чем. Настоящий плавательный бассейн в миниатюре, сверкание хрома и бронзы, стены из розового мрамора. Наверняка эти апартаменты возникли на месте двух-трех смежных квартир, а ванную комнату соорудили из обычной, жилой.

– Воды много не набирай, – предупредила Марина, наблюдая за моей восхищенной реакцией.

– Есть риск утонуть?

– Есть риск провалиться вместе с ванной к соседям этажом ниже. Голым и мокрым. Или ты собираешься принимать душ в куртке?

Под курткой был спрятан «зауэр», а мне почему-то не хотелось хвастаться им перед Мариной. Скрывая неловкость, я спросил:

– Бритвой пользоваться можно?

– Можно, – кивнула Марина. – Полотенцами тоже. И водой. Чувствуй себя как дома.

Легко сказать! Она явно не собиралась уходить, прислонившись к косяку двери и выжидательно скрестив руки на груди. Опасалась, что я стащу шампунь или мочалку?

– Ладно, – сказал я. – Буду купаться.

Повисла неловкая пауза. Марина оставила мой прозрачный намек без внимания. Пожав плечами, я стащил куртку, повесил ее среди махровых халатов, а потом, поколебавшись, достал из-за пояса пистолет и положил его на полку с рядами пузырьков, тюбиков и бутылочек ярких расцветок. Теперь цветовая гамма дополнилась черным цветом, который ранее здесь отсутствовал.

Марина безмолвно наблюдала за моими действиями. Я вызывающе посмотрел ей в глаза и стащил через голову свитер, после чего занялся пуговицами рубашки, которые неожиданно стали очень непослушными.

– А ты хорошо сложен, – одобрила Марина, когда я, оттягивая момент окончательного разоблачения, занялся регулировкой температуры воды.

Разозлившись, я в два счета избавился от остатков одежды и шагнул под теплые струи. А затем, чтобы не одному чувствовать себя глупо, протянул мокрую руку и сорвал с Марининой головы ее потрясающий парик.

Она даже не шевельнулась. Продолжала стоять в прежней позе равнодушного наблюдателя, только подбородок вздернула чуть выше. Настоящие волосы у нее оказались тоже светлыми, но очень короткими, топорщащимися «ежиком».

– Мода такая? – спросил я.

Не отводя взгляда, Марина тихо сказала: