Наркотик времени

— Хм… они мне нужны, — ответил Химмель. Он уныло повернулся и зашаркал к ближайшей двери. — Но они все мои, я заплатил за них вперед из моего жалования, — пробурчал он через плечо, открывая дверь. Весь напрягшись, с лицом, побелевшим от возмущения и искаженным тревогой, он шагнул в сторону. По всей комнате, служившей, по-видимому, складом, на колесах, размером с серебряный доллар, сновало около двадцати игрушечных тележек, искусно избегая столкновений и ни на минуту не прерывая своего стремительного движения.

На каждой тележке Эрик заметил вмонтированную Ленивую Собаку, управляющую се движениями.

Немного опомнившись, Джонас почесал нос, хрюкнул и спросил:

— Чем они питаются? — Наклонившись, он ухитрился поймать одну из них, когда она катила мимо его ноги. Он поднял тележку, ее колеса не переставали отчаянно крутиться.

— Просто дешевая А-батарейка на десять лет, — сказал Химмель, — еще полцента.

— И ты сам сделал все эти тележки?

— Да, мистер Акерман, — Химмель взял у него тележку и поставил ее обратно на пол; она опять деловито покатила по своему маршруту. — Эти пока слишком новые, чтобы их отпускать, — объяснил он. — Они должны потренироваться.

— А потом, — вставил Джонас, — ты отпустишьих на свободу.

— Верно, — Химмель кивнул своей куполообразной лысой головой, при этом его роговые очки сползли на нос.

— Зачем? — спросил Эрик.

Главный вопрос был задан, Химмель покраснел, жалко дернулся, однако ответ прозвучал гордо и слегка вызывающе.

— Потому, что они заслуживают ее.

— В этой протоплазме ведь не осталось жизни, — сказал Джонас, — она погибла, когда фиксировалась в растворе. Ты знаешь это. Это просто электронная схема, такая же мертвая, как, скажем, робот.

— Но я считаю их живыми, мистер Акерман, — ответил с достоинством Химмель, — и только то, что они ущербны и не могут вести космический корабль в пространстве, еще не означает, что они не имеют права на свою скудную жизнь. Я отпущу их, и они будут себе раскатывать, может быть, лет шесть, а может быть больше. Это дает им то, для чего они предназначены.

Повернувшись к Эрику, Джонас произнес:

— Если бы старикан узнал об этом…

— Мистер Вирджил Акерман знает, — сразу же откликнулся Химмель, — Он одобряет. Или, скорее, он позволяет мне, — поспешил поправиться Химмель. — Он знает” что я возмещаю убытки, И я делаю тележки ночью, в мое свободное время. У меня есть конвейер, конечно, достаточно примитивный, прямо у меня дома. Я работаю каждый день до часа ночи.

— Что они делают после того, как ты их отпускаешь, просто скитаются по городу?

— Бог их знает, — ответил Химмель.

Очевидно, эта сторона дела его не касалась. Его работа ограничивалась постройкой тележек и установкой на них Ленивых Собак. И, похоже, в этом он был прав, едва ли он мог сопровождать каждую тележку, оберегая ее от всех опасностей большого города.

— Вы артист, — заметил Эрик со смешанным чувством забавности происходящего и возмущения. Во всем этом деле было слишком много сумасбродства, доходящего до абсурда. Этот Химмель, постоянно занятый здесь на работе и в своем жилище, вечно озабоченный, чтобы изгои производства нашли свое место под солнцем, а что дальше? И это в то время, когда все вокруг задавлены гнетом величайшей нелепости — глупой войны. С этой точки зрения Химмель не выглядел настолько смешным. Такое время. Сумасшествие затаилось в самой атмосфере, начиная от Мола и кончая этим несчастным служащим отдела контроля качества. Спускаясь с холма с Джонасом Акерманом, Эрик заявил:

— Он придурок. В настоящий момент это выражение показалось ему наиболее сильным из всех имеющихся в его распоряжении.

— Безусловно, — сказал Джонас, отстраняя от себя неприятные мысли. — Но все это позволяет нам по-новому взглянуть на старого Вирджила, ведь он терпит вес это вовсе не потому, что это даст ему прибыль, совсем нет. Честно говоря, я рад. Я думал, что Вирджил более жесткий. Я бы, скорее, ожидал от него, что он вышвырнет этого бедолагу куда-нибудь в трудовую армию на Лилистар. Страшно представить, какая жизнь могла ожидать этого парня. Он просто счастливчик.

— Чем, по-твоему, все ото кончится? — спросил Эрик. — Ты думаешь, что Мол подпишет сепаратный мир с ригами и вытащит нас из всего этого, оставит Лилистар воевать одних, как они того и заслуживают?

— Он не может, — безразлично сказал Джонзс. — Секретная полиция Лилистар набросится на нас здесь, на Земле, а из него сделает кровавый бифштекс. Выбросит его из кабинета и за ночь заменит его кем-нибудь более воинственным. Кем-нибудь, кто любит воевать.

— Но они не могут этого сделать, — воскликнул Эрик, — мы его выбирали, не они, — Говоря это, он отчетливо сознавал, что Джонас прав. Джонас просто реалистично оценивал, на что способны союзники.

— Лучшее, что мы можем сделать, — проговорил Джонас, — это просто проиграть. Медленно и неотвратимо, что мы и делаем, — он понизил голос до шепота: — Я не люблю этих пораженческих разговоров…

— Не беспокойся. Джонас продолжил: