Наркотики. Единственный выход

Кажется, единственная сфера, в которой проблема эта  п о к а  е щ е  (обращаю внимание на «пока еще») имеет видимость существенной, — художественное и литературное творчество. Потому что, в конце-то концов, раньше или позже угаснет данный «писака» или «художник-шут» (именно так следует определить этот вымирающий вид ci-devant[38] работников умственного труда ввиду величия социальных перемен), — невелика радость или беда, тем более что (в противоположность иным сферам деятельности) тут мы никогда не сможем предвидеть, что еще он мог бы совершить и вовремя ли он угас. Сферу эту отличает фантастика психологии, непредсказуемость и нервность — в ней присутствует элемент так называемого «вдохновения». Я говорю это, не воздевая очи горе, а совершенно просто — вдохновение есть факт, причем факт в известном смысле столь же обычный, как еда и питье. Вот только нельзя точно познать условий его возникновения — иногда и рюмка водки может стать причиной создания вещей действительно великих в качестве point de déclenchement[39] (нет соответствующего польского слова — а жаль). Все зависит от дистанции, на которую рассчитана данная жизнь и данное творчество. Я лишь обращаю внимание некоторых на неприятный факт: можно считать себя бегуном на короткую дистанцию — и, до срока основательно поистрепавшись и не создав произведений, обещанных себе и другим, оказаться в плену бешеных амбиций на следующем этапе, когда не будет уже ни достаточных сил, ни соответствующей внутренней организации для их воплощения. Вдохновение тоже не поймать произвольно, вне определенных границ, когда оно само тебе «навязывается». Если кто-то в промежутках между этими мгновениями будет только пить, ухлестывать за девочками, торчать в кино или дансинге, он загубит в себе дарование очень быстро. Единственное, что годится для художников и литераторов, — заполнить творческую пустоту интеллектуальным трудом. Но сегодня мало кто так поступает. Им это скучно, бедолагам — они предпочитают развлекаться; да только недалеко они уйдут по этой дороге. Все видно уже по предыдущему поколению, а «самые младшие», похоже, транжирят энергию в еще более быстром темпе, и алкоголь с никотином участвуют в этом процессе неспроста. Однако хватит о художниках — это раса вымирающая. Она могла бы вымирать в чуть более изящных и крепких формах — но что поделать. Применительно ко всем прочим деятелям и трудящимся мы должны безусловно выступить против алкоголя.

Сам я до тридцати лет почти не пил. Потом иногда употреблял спиртное при написании первого наброска сценических пьес. Причем вовсе не писал в пьяном виде — а только, желая быстро набросать целое, вынужден был подкрепляться парой рюмок водки, просто чтобы поддержать силы. Романы мои, вопреки мнению некоторых — полностью «narkotik- und alkoholfrei»[40]. А вот рисовать спьяну мне доводилось, это я признаю; причем не только спьяну: я экспериментировал со всеми известными наркотиками и, хотя соответствующих состояний как таковых не ценю, именно в портретах, сделанных в этих состояниях, достиг — в очень малом масштабе — того, чего без этого никогда бы достичь не сумел. Отмечу только, что считаю эти работы не завершенными произведениями искусства, а чем-то в своем роде абсолютно особенным. Портрет как таковой есть психологическая забава с использованием художественных средств, но не произведение искусства — разумеется, он мог бы им быть при определенных условиях, так же, как три яблока на салфетке или бой быков. Но довольно об этом — нудно все это как холера, — ни искусством, ни теорией я больше не намерен заниматься.