Нарния. Космическая трилогия

Всю ночь (он почти не спал) и половину дня Марк думал о том, решится ли он снова пойти к Уизеру. Наконец он собрался с духом и направился к нему.

— Я принес эту форму, сэр, — сказал он.

— Какую форму? — спросил и. о.

Сегодня он был совсем иным. Рассеянность осталась, вежливость исчезла. Казалось, что он спит или где-то витает, но сонное раздражение, сквозившее в его взгляде, могло вот-вот превратиться в злобу. Улыбка стала иной, похожей на ухмылку, и Марку почудилось, что сам он — мышка перед кошкой. Уизер туманно повел речь о том, что Марк, насколько он понял, от работы отказался, о каких-то трудностях, трениях, опрометчивых поступках, о необходимой осторожности — институт не может взять человека, который перессорился в первую же неделю буквально со всеми, — и, наконец, о каких-то справках «у прежних коллег», подтвердивших невыгодное мнение. Он вообще сомневался, пригоден ли Марк для научной работы. Однако, измотав его вконец, он бросил ему подачку: неожиданно предложил поработать на пробу сотен за шесть. И Марк согласился. Более того, он даже попытался узнать, под чьим началом он будет и должен ли жить в Бэлбери. Уизер ответил:

— Мне кажется, мистер Стэддок, мы с вами уже беседовали о том, что гибкость — основа нашей институтской жизни. Пока вы не научитесь воспринимать свое цело, как… э-э-э… служение, а не службу, я бы вам не советовал работать с нами. Вряд ли я уговорил бы совет создать специально для вас какой-то… э-э… пост, на котором вы бы трудились от сих до сих. Разрешите на этом кончить, мистер Стэддок. Как я уже вам говорил, мы — единая семья, более того — единая личность. У нас и речи быть не может о том, чтобы кому-то, простите, делать поблажки, не считаясь с другими. (Я вас не перебивал!..) Вам надо многому научиться, да, да! Мы не сработаемся с человеком, который настаивает на своих правах. Это, видите ли, он делать будет, это — не будет!.. С другой стороны, я бы очень вам советовал не лезть, если вас не просят. Почему вас трогают пересуды? Научитесь сосредоточенности. Научитесь щедрости, я бы сказал — широте. Если вы сумеете избежать и разбросанности, и крохоборства… Надеюсь, вы сами понимаете, что до сих пор не произвели приятного впечатления. Нет, мистер Стэддок, дискутировать мы не будем. Я чрезвычайно занят. Я не трачу времени на разговоры. Всего вам доброго, мистер Стэддок, всего доброго. Помните, что я сказал. Стараюсь для вас, как могу. До свиданья.

Марку пришлось тешить себя тем, что, не будь он женат, он бы и минуты не стал терпеть этих оскорблений. Таким образом, он сваливал вину на Джейн и мог спокойно думать, что бы он ответил, если бы не она… а может, еще и ответит при случае. Немного успокоившись, он пошел в столовую и увидел, что награда за послушание началась. Фея позвала его к себе.

— Ничего еще не накатал? — спросила она.

— Нет, — отвечал он. — Я ведь только сейчас твердо решил остаться. На ваши материалы я взгляну после обеда… хотя, правду сказать, еще толком не понял, чем должен здесь заниматься.

— Мы люди гибкие, сынок, — сказала мисс Хардкасл. — И не поймешь. Ты делай что велят, а к старику не лезь.

2

В течение следующих дней набирали разгон несколько событий, которые сыграли потом большую роль.

Туман, окутавший и Эджстоу, и Бэлбери, становился все плотнее. В Эджстоу говорили, что он «идет от реки», но на самом деле он покрыл всю середину Англии. Дошло до того, что можно было писать на покрытых влагой столах, работали все при свете. Никто уже не видел, что происходит на месте леса, там только клацало, лязгало, громыхало и раздавалась грубая брань.