Нарния. Космическая трилогия

— Дорогой мой друг, — промолвил Уизер назидательным тоном, — в делах такого рода мы и в малейшей степени не намерены определять предел правомочий нашей институтской полиции. Я не беру на себя смелости утверждать, в чем состоит долг мисс Хардкасл.

— Значит, — сказал Марк, — у мисс Хардкасл, по ее мнению, достаточно фактов для моего ареста, но она любезно предлагает их скрыть?

— Усек! — сказала Фея и впервые на его памяти закурила свою сигару.

— Но я не этого хочу, — продолжал он. — Я ни в чем не виноват. — Бремя свалилось с него, но он, почти не замечая, гнул в другую сторону. — Я сам пойду в настоящую полицию.

— Хочешь сесть, — сказала Фея, — дело твое.

— Я хочу оправдаться, — сказал Марк. — Обвинение немедленно рассеется. Зачем мне его убивать? И алиби у меня есть, я был здесь, спал.

— Да?.. — протянула Фея.

— Что такое?

— Знаешь ли, мотив найдется всегда. Всякий может убить всякого. Полицейские — люди как люди. Запустят машину, надо же им что-нибудь доказать.

Марк уговаривал себя, что ему не страшно. Если бы только Уизер не топил так жарко или хоть открывал окно…

— Вот письмо, — сказала Фея.

— Какое письмо?

— Твое. Какому-то Пэлему, из вашего Брэктона. Написано полтора месяца назад. Вот, пожалуйста: «А Ящеру давно пора в лучший мир».

Марк вспомнил, и ему стало просто физически больно. То была записочка, и такой стиль очень ценили «свои люди».

— Как оно к вам попало? — спросил Марк.

— Мне представляется, мистер Стэддок, — сказал Уизер, — что мы не вправе требовать от мисс Хардкасл подобных разъяснений… Конечно, это ни в малой степени не опровергает моих постоянных заверений в том, что все сотрудники института живут поистине единой жизнью. Однако неизбежно существуют различные сферы, не отграниченные друг от друга, но выявляющие собственную сущность, тесно связанную, конечно, с этосом целого… и некоторая излишняя откровенность… э-э-э… наносила бы урон нашим же интересам.

— Неужели вы думаете, — сказал Марк, — что эту записку можно принять всерьез?

— А ты что-нибудь объяснял полицейскому? — спросила Фея. — Твоему, настоящему?

Марк не ответил.

— Алиби тоже фиговое, — продолжала мисс Хардкасл. — Ты говорил с Биллом за столом. Когда он уезжал, вас видели вместе у выхода. Как ты вернулся, никто не видел. Вообще, неизвестно, что ты делал до самого утра. Мог уехать с ним и лечь так в два пятнадцать. Ночью, понимаешь, подморозило. Грязи на ботинках могло и не быть.

Как в былое время, в приемной у зубного врача или перед экзаменом, все сместилось, и Марку уже мерещилось, что тюрьма и эта закрытая комната, собственно, одно и то же. Главное — вырваться на воздух, от кряканья и. о., Феиной сигары, огромного портрета на стене.

— Вы советуете мне, сэр, — сказал он, — не идти в полицию?

— В полицию? — удивился Уизер, словно об этом и речи не было. — Это было бы по меньшей мере опрометчиво, мистер Стэддок… и не совсем порядочно по отношению к своим коллегам, особенно к мисс Хардкасл. Мы не могли бы в дальнейшем оказывать вам помощь…

— Именно, — сказала Фея. — Если ты в полиции, ты в полиции.

Минута решимости ушла, и Марк этого не заметил.

— Что же вы предлагаете? — спросил он.

— Я? — спросила Фея. — Ты скажи спасибо, что это мы нашли бумажник.

— Это исключительно счастливая случайность, — сказал Уизер, — не только для мистера Стэддока, но и для всего института. Мы не могли бы оставаться в стороне…

— Одно жаль, — сказала Фея. — У нас не твоя записка, а копия. Конечно, и то хлеб.

— Значит, сейчас ничего нельзя сделать? — спросил Марк.

— В настоящее время, — сказал Уизер, — вряд ли возможны какие-либо официальные действия. Но все же я бы вам советовал в ближайшие месяцы соблюдать… э-э… крайнюю осторожность. Пока вы с нами, Скотленд-Ярд вряд ли сочтет удобным вмешиваться без совершенно явных улик. Вполне вероятно, что они захотят помериться с нами силами, но я не думаю, что они воспользуются именно этим случаем.

— А вы не собираетесь искать вора? — спросил Марк.

— Вора? — спросил Уизер. — У меня нет сведений о том, что тело ограблено.

— Того, кто украл бумажник.

— Ах, бумажник!.. Понятно, понятно… Следовательно, вы обвиняете в краже одного или нескольких сотрудников института?

— Да господи! — закричал Марк. — А сами вы что думаете? По-вашему, я там был? Может, я и убил?

— Я очень попросил бы вас не кричать, мистер Стэддок, — сказал и. о. — Прежде всего, это невежливо, особенно при даме. Насколько мне припоминается, никаких обвинений мы не выдвигали. Лично я пытался порекомендовать вам определенную линию поведения. Я уверен, что мисс Хардкасл со мной согласна.

— Мне все одно, — сказала Фея. — Не знаю, чего он орет, когда мы хотим его выручить, но дело его. Некогда мне здесь околачиваться.

— Нет, вы поймите… — сказал Марк.