Народ-богатырь

Народы Юго-Восточной Европы — булгары, половцы, аланы, мелкие племена Поволжья — внесли свой вклад в борьбу с монголо-татарскими завоевателями. Монголо-татарскому войску несколько месяцев пришлось потратить на то, чтобы сломить их. И даже тогда, когда, по словам персидского историка Джувейни, «все, что уцелело от меча, преклонило голову», борьба продолжалась. Завоеванные народы поднимали восстания. «Между кипчакскими негодяями, — презрительно писал о непокорных половцах Джувейни, верно служивший монгольским ханам, — оказался один, по имени Бачман, который с несколькими кипчакскими удальцами успел спастись; к нему присоединилась группа беглецов. Так как у них не было постоянного местопребывания и убежища, где бы он мог остановиться, то он каждый день оказывался на новом месте, как говорится в стихе: „Днем на одном месте, ночью на другом“, и из-за своего собачьего нрава бросался, как волк, в какую-нибудь сторону и уносил что-нибудь с собою; мало-помалу зло от него усиливалось, смута и беспорядки умножались. Где бы войска монгольские не искали следов его, нигде не находили его, потому что он уходил в другое место и оставался невредимым. Так как убежищем ему большей частью служили берега Итиля (Волги), он укрывался и прятался в лесах их, выходил, забирал что-нибудь и опять скрывался, то повелитель Менгу-каан велел изготовить 200 судов и на каждое судно посадил сотню вполне вооруженных монголов. Он и брат его Бучек пошли облавой по обеим берегам реки. Прибыв в один из лесов Итиля, они нашли следы откочевавшего утром стана: сломанные телеги и кусты свежего конского навоза и помета, а посреди всего этого добра увидели больную старуху. Спросили, что это значит, чей это был стан, куда он ушел и где искать его. Когда узнали наверняка, что Бачман только что откочевал и укрылся на остров, находящийся посреди реки, и что забранное и награбленное во время беспорядков скот и имущество находятся на том острове, то вследствие того, что не было судна, а река волновалась подобно морю, никому нельзя было переплыть туда, не говоря уже о том, чтобы погнать туда лошадь. Вдруг поднялся ветер, воду от места переправы на остров отбросил в другую сторону и обнажилась земля. Менгу-каан приказал войску немедленно скакать на остров. Прежде чем Бачман узнал, его схватили и уничтожили его войско. Некоторых бросили в воду, некоторых убили, угнали в плен жен и детей, забрали с собой множество добра и имущества и решили вернуться. Вода опять заколыхалась, и, когда войско перешло там, все снова пришло в прежний порядок. Никому из воинов от реки беды не приключилось. Когда Бачмана привели к Менгу-каану, то он стал просить, чтобы тот удостоил убить его собственноручно. Тот приказал брату своему Бучеку разрубить его на две части».

Если отбросить бранные эпитеты, которыми наградил «смутьяна» Бачмана официальный историк монгольских ханов Джувейни, то в «смуте и беспорядках», которые «умножались», и в «зле», которое «от него усиливалось», можно без труда увидеть достаточно сильное и массовое народное движение против завоевателей. Для того чтобы справиться с Бачманом и его «удальцами», монголам пришлось построить флот из 200 больших судов, на каждом из которых было по 100 «вооруженных монголов», то есть всего 20 тысяч воинов! А в походе против Бачмана участвовали два высокородных хана, сыновья самого Чингиза — Менгу и Бучек.

Выступление против завоевателей произошло и в Волжской Булгарин. Как сообщил Рашид-ад-Дин, во время монголо-татарского нашествия на эту страну в 1236 г. «тамошние вожди Баян и Джику» (видимо, правители отдельных областей) «изъявили покорность», но, когда были отпущены обратно в свои земли, «опять возмутились». В Волжскую Булгарию для усмирения был вторично послан Субудай.

Героическое сопротивление народов Нижнего и Среднего Поволжья задержало завоевателей. Только глубокой осенью 1237 г. монгольские ханы смогли сосредоточить свои полчища у границ Северо-Восточной Руси.

Зачем ездил в Восточную Европу доминиканец Юлиан?

О тревожной обстановке как раз накануне монголо-татарского нашествия на Русь, о первых походах завоевателей и о борьбе против них народов много интересного сообщил венгерский монах Юлиан, который дважды, в 1235–1236 гг. и в 1237–1238 гг., совершил путешествия в Восточную Европу.

Официальной целью этих продолжительных и опасных путешествий были поиски венгров-язычников, предков современных венгров, проживавших в Приуралье, для проповеди среди них христианства. Однако гораздо более вероятно, что это была не миссионерская поездка, а глубокая стратегическая разведка, предпринятая папским престолом для ознакомления с положением дел в Восточной Европе накануне нашествия Батыя. Недаром рассказ о первом путешествии Юлиана был записан в Риме и в нем так тщательно фиксировались все сведения о монголо-татарах.

Юлиан и его спутники побывали в землях Алании, в Нижнем Поволжье, в Приуралье (на реке Белой), во Владимиро-Суздальской и Южной Руси.