Народ, да!

Когда наши старшие дети пошли в первый раз в школу, случилась песчаная буря. Песком засыпало все, даже наш хилый дом. Собственно, нам давно пора было купить настоящий крепкий дом. Это была моя мечта. А то жили в каких-то дощатых бараках — пристройках. Конечно, песок насыпался во все щели. И вот что еще интересно — то была не просто песчаная буря, но электрическая. Сверкало солнце, и сверкали молнии. По всей колючей изгороди бежали электрическкие искры. Детям не разрешили пить из оловянных кружек, чтобы током не ударило. Электрическим огнем выжгло широкие проплешины на нашей земле. Погибла, наверное, пятая часть урожая.

Мы были в унынии, совсем пали духом. Но пришел мой брат Джо Паркер и решил поднять наш дух. Он сказал, что такой бури в этих местах никогда прежде не бывало. Это впервые.

Конечно, не бывало, согласилась я, это же страна обетованная, какие здесь бури.

Джо очень огорчился, что не удалось поднять наш дух, и сказал, что все равно все как-нибудь образуется. И правда, через несколько дней полил дождь, и нам стало веселей. В тот год нам очень повезло с урожаем пятнистых бобов. Пшеница была невысокая, зато кукуруза налилась молочная, сладкая. И сад с цветами мы развели. Сначала соседи смеялись над нами, но осенью, когда мы в город цветы повезли продавать, они нам ужас как завидовали.

Работали мы без устали, но на это не жаловались. Мы любили работать. А главное, нам очень хотелось купить настоящий дом, с усадьбой. Дом — это уже другая жизнь, хоть в чем-то уверенность. А то сажаешь, растишь, и вдруг засуха или дожди, и опять ты ни с чем. А дом — дом всегда твой.

Мы нашли такой дом в городке Гири. И дом неплохой, и усадьба в сто шестьдесят акров. Владелец попросил триста долларов. Мы продали почти всю нашу скотину и собрали деньги — все золотыми монетами. Я сшила небольшой мешочек и спрятала в него монеты. Когда мы вручили владельцу дома эти деньги, у него даже глаза на лоб полезли. Он так перепугался, что, схватив мешок с деньгами, вскочил на лошадь и помчался в Эль-Рено, где находился ближайший банк. Но до Эль-Рено ведь тридцать миль пути, сказали мы, пока он доедет, уже стемнеет и банк закроется. Но он сказал, что если опоздает и банк закроется, он все равно будет ездить туда-сюда по прерии, пока не рассветет, потому как если кто-нибудь в городе пронюхает, что у него такие деньги, его непременно ограбят.

Что и говорить, на фронтире без денег было плохо, но с деньгами еще опасней, потому как грабители и разбойники встречались на каждом шагу.

Дом у нас оказался очень хороший. Мы к нему еще этаж пристроили. И стены оштукатурили. Нам все говорили: «Зачем штукатурить? Все равно ветер все выдует». Но нам так хотелось. Оштукатурили и правильно сделали. Дом получился лучший в округе. И виден был издалека за много миль. Все любовались на него. Мы были очень счастливы.

Наконец-то мы обрели страну обетованную!

Так мы жили четыре года. Но однажды к нам пришел человек, он хотел посмотреть наш дом. Он был наслышан, что мы и хозяйство ведем хорошо, и ферма у нас процветает, и сам дом просто чудо. Пришел и спрашивает:

— Сколько вы за все это хотите?

Я говорю:

— Нисколько. Мы не продаем ни дом, ни усадьбу. Мы уже устали переезжать с места на место.

Но мой муж возьми да спроси, а сколько он даст за все. И они сторговались, и мы продали за приличные деньги и нашу ферму и наш прекрасный дом. И переехали временно в маленький домик. Дело это было в мае, но даже в августе мы все еще жили в этом тесном доме. А к тому времени у меня родился еще ребенок, двенадцатый. Мы назвали ее Дейзи Линкольн.

И тут нам предложили очень хорошую землю возле Вернона, в Техасе. И мы решили, а почему бы нам не попробовать пожить там. Может, это тоже страна обетованная? Мы сели на поезд и поехали. Фургоны, они остались в далеком прошлом. Теперь ездили в поездах. Землю выбрать оказалось не так уж трудно. Многие в Техасе продавали землю. И мой муж выбрал участок по десять долларов за акр. И засадили ее пшеницей. Но пшеница что-то худо взошла, и мы не выручили никаких денег. Хуже того, нам уже стало казаться, что, пожалуй, мы совершили ошибку. Настало время платежа, а урожая нет, и денег нет. Соседям мы ничего не сказали, хотя некоторые к нам очень хорошо отнеслись, но были и такие, что злорадствовали. Я сама не так уж переживала: мы и из худших передряг выпутывались, значит, и сейчас как-нибудь да вывернемся.

И сбылось. Осенью мы получаем телеграмму от того человека, у которого купил эту землю. И в телеграмме он предлагает взять обратно эту землю по пятнадцать долларов за акр. Мой муж запросил двадцать и получил в телеграмме ответ: «По рукам».

Мы были счастливы — сразу столько денег, и ни за что, ни про что — без труда, без страданий. Такое везенье! Мы решили, наверное, Техас и есть наша страна обетованная.