Народ и авгуры власти. Драйверы российской демократии

И еще. Когда произносится слово «демократия», то первое, что приходит на ум – это первородство народа в отношениях с властью и государством. В научных, идеологических и политических доктринах понятие демократия давно стало аксиоматическим примером государственного устройства. В человеческом же социуме демократия есть ничто иное как социально-политический «перпетуум мобиле» – вечный двигатель и движитель сложного механизма сожительства людей в обществе и государстве в рамках конституционных прав и свобод, а также сбалансированных самой жизнью духовных, нравственных, культурных и этнических традиций.

Первые ростки полисной демократии, возникшие в античном мире, скорее были исключением из правил судя по тому, что вплоть до эпохи Просвещения история человечества была монархической историей. Тем не менее первичные, «мерцающие» механизмы и принципы демократического порядка существовали как в семейном, так и в общественном укладе жизни всех монархий и деспотий. Лишь по прошествии многих столетий, на рубеже XVII—XVIII веков, реальная демократия стала возможна как цивилизованный образ жизни. И начало этому было положено глобальными социальными переворотами в результате великих Английской и Французской революций.

Тот факт, что демократия первична попытаемся подтвердить следующим, вполне возможно, даже достаточно дерзким образом. Ученик Сократа и учитель Аристотеля древнегреческий философ Платон в своем фундаментальном трактате «Государство» при обозначении типов государственного устройства счел нужным сделать существенную оговорку. Согласно Сократу, – утверждал Платон, – существует четыре вида порочного государственного устройства, и все они по сути переходные и деградирующие: 1) крито-лакедемонское государство (правление, сходное со спартанским); 2) олигархия; 3) демократия; 4) тирания. Сам Платон не скрывал, что бесспорно предпочел бы демократическое государственное устройство всем остальным формам. Может быть именно поэтому в качестве нулевого или пятого – «мерцающего» – он вводит понятие аристократического государства. Оно как бы существует и не существует, к тому же не является в своей основе порочным.

Учитывая происхождение Сократа и Платона непосредственно из древнегреческого «демоса» (не путать с рабами. – М.М.), можно предположить, что генетически они больше всего были предрасположены к демократии как таковой и видели ее мерцающие проявления во всех без исключения типах государств. Но поскольку в реальной жизни приходилось иметь дело с конкретной властью и установленным ею политическим режимом, о «глубинной демократии» как первооснове государственного устройства приходилось лишь мечтать или говорить предельно обтекаемо, философски.

Не будем также забывать, какое тогда было время и как «демократические» правители Афин расправились с гражданином Сократом за его свободное и все-таки, по мнению судей, крамольное общение с афинской молодежью. Более того, мы все хорошо знаем какие преступления против человечества творились под знаменами псевдодемократии на всех континентах земного шара. К великому сожалению, они продолжаются и сегодня. Однако экзистенциальная, самоценная и подлинная сущность демократии как таковой от этого не становилась хуже – в том, что ею пользовались и продолжают пользоваться авантюристы всех мастей не её вина, а наша общая цивилизационная беда…

С момента возникновения государственности все научные и политические дискуссии велись в основном по вопросам рождения, развития и смены «порочных, переходных и деградирующих» видов или типов государственного устройства. Со ссылкой на Платона, Аристотеля и других своих предшественников эту тему продолжил видный древнегреческий историк и политический деятель эпохи эллинизма Полибий (210—123гг. до н.э.), автор знаменитого труда «Всеобщая история». В центре исследования – путь Рима к господству над всем Средиземноморьем и параллельно с этим становление и расцвет римской империи как сложнопостроенного и политически многоукладного государства.

Римское государство, считал Полибий, представляет собой смешанную политическую систему, сочетающую преимущества трех «правильных» политических форм (царская власть, аристократия и демократия), и в силу этого является наиболее совершенным, а его власть – благо для завоеванных народов. При этом он указывал на цикличность смены трех «правильных» и трех «испорченных» (единовластие, олигархия и охлократия) форм власти.