Народ, или Когда-то мы были дельфинами

– У моей семьи больше земли, чем на всем этом острове. У нас есть фермы, и один раз пастух подарил мне ягненка, который остался без матери. Это ребенок овцы, кстати говоря. Я здесь овец не видела, так что ты, скорее всего, не знаешь, что это такое. Они говорят «мэ-э-э-э». Люди утверждают, что овцы говорят «бэ-э-э-э», но это неправда. Овцы не умеют произносить звук «б». Но люди все равно это повторяют, потому что не умеют слушать как следует. Мама сшила мне костюм маленькой пастушки, и я в нем выглядела очень мило… до тошноты. А это несчастное создание не упускало ни одного случая боднуть меня в… боднуть меня. Впрочем, тебе все это ни о чем не говорит.

Мау сосредоточился, пропуская длинные колючие ветви меж шестов. «Придется пойти на северный склон и нарезать еще колючих веток, – подумал он. – Может, лучше это сделать прямо сейчас. Если я туда побегу, может быть, она за мной не погонится».

– В общем, пастух показал мне, как поить ягненка молоком с пальцев, – без устали продолжала девчонка. – Нужно, чтобы молоко стекало по ладони, по капельке. Смешно, правда? Я знаю три языка, умею играть на флейте и на пианино, а оказывается, самое важное, что я умею, – поить маленькое, голодное существо молоком с пальцев!

«Похоже, она говорит о чем-то важном», – решил Мау. Он кивнул и улыбнулся.

– А еще у нас куча свиней. Я их видела с поросятами, и все такое, – продолжала она. – Понимаешь? Свиньи. Хрю-хрю.

«Ага, – подумал Мау, – она говорит про свиней и молоко. Замечательно. Именно этого мне и не хватало».

– Хрю? – переспросил он.

– Да, и, понимаешь, я хотела кое-что прояснить. Я знаю, что свиней нельзя доить, как доят овец или коров, потому что у них нету… – Она мимоходом коснулась собственной груди и тут же убрала руки за спину, – вымени. У них только такие… маленькие… трубочки.

Она кашлянула.

– Их никак нельзя подоить, понимаешь?

Она задвигала руками вверх-вниз, словно дергая за веревки, и в то же время почему-то начала издавать свистящие звуки. Она еще раз кашлянула.

– Э… и вот я поняла, что единственный способ, которым ты мог добыть молоко для ребенка… извини, пожалуйста… это подстеречь какую-нибудь свиноматку с маленькими поросятами, а это жутко опасно, и подползти, когда она будет их кормить… они ведь так шумят, правда? И… это…

Она сложила губы в трубочку и зачмокала.

Мау застонал. Она догадалась!

– И вот, ну, я хочу сказать, фу! – сказала она. – Но потом я подумала, ну пускай фу, но ребенок поел и перестал плакать, слава богу, и даже его мать теперь выглядит получше… так что, я подумала, готова спорить, что даже великие исторические деятели, ну, знаешь, в шлемах и с мечами, и с плюмажем и прочее, я готова побиться об заклад, что никто из них не стал бы ползать в грязи ради умирающего от голода младенца, не подполз бы к свинье и не… То есть я хочу сказать, это все-таки фу, но… в хорошем смысле. Все-таки фу, но важно, ради чего ты это сделал… и потому это… в каком-то смысле… подвиг…

Она наконец-то замолчала.

Мау разобрал слово «ребенок». Он также был почти уверен, что значит «фу», потому что девочка произносила это слово очень выразительно. Но не более того. «Она просто посылает слова в небо, – подумал он. – Чего она от меня хочет? Сердится? Говорит, что я поступил плохо? Как бы то ни было, ночью мне придется проделать это еще раз, потому что младенцев надо кормить все время.

А на этот раз будет хуже. Мне придется найти другую свиноматку! Ха, девчонка-призрак, тебя там не было, когда свинья сообразила, что происходит! Клянусь, у нее глаза загорелись красным светом! А как она бежала! Кто бы подумал, что такая туша способна так быстро бегать! Она меня не догнала только потому, что поросята все время отставали! А скоро мне придется все это проделать еще раз и еще раз, пока женщина не сможет сама кормить ребенка. Я должен это сделать, даже если у меня нет души, даже если я демон, который только думает, что он мальчик. Даже если я лишь пустая оболочка в мире теней. Потому что…»

На этом его мысли остановились, словно увязли в песке. Мау широко распахнул глаза.

Потому что… что? Потому что «да не будет»? Потому что я должен вести себя как мужчина, иначе обо мне плохо подумают?

Да, и это тоже да, но это не всё. Мне нужны этот старик, и этот младенец, и больная женщина, и призрачная девчонка. Потому что, если бы их не было, я вошел бы в темную воду прямо сейчас. Я требовал, чтобы мне объяснили причины. Вот они, причины. Они орут, воняют и чего-то требуют. Последние люди на свете. И они мне нужны. Без них я стану лишь фигурой на сером песке – потерянным мальчишкой, не знающим, кто он такой. Но они все знают, кто я такой, и я для них важен, и потому я тоже знаю, кто я.

Лицо Дафны блестело в свете огня. Она плакала. «Мы умеем говорить только как младенцы, – подумал Мау. – Чего же она все время болтает?»

– Я положила молоко охлаждаться в реку, – сказала Дафна, бездумно чертя пальцем по песку. – Но вечером нам понадобится еще. Еще молоко. Хрю!

– Да, – ответил Мау.