Народ лагерей

На советско-германском фронте он находился с 5 июня 1942 года, где трудбатовцев использовали на работах в лесу и на земляных работах, на строительстве бункеров (лесоповал, разминирование, возведение проволочных заграждений, рытье окопов)9. В январе 1943 года, во время стратегического прорыва русских, Эркень находился в 12 километрах от фронта. Рота, в которой он числился, распалась, трудбатовцев смело первой же волной отступающих. Впоследствии писатель неоднократно вспоминал об этих кошмарных скитаниях, особо подчеркивая, что жизнью своей отступающие солдаты были обязаны русскому населению: сами лишенные пропитания, сельские жители делились с ними последним куском. Тяготы усугублялись и необычайными холодами — морозы доходили до 40 с лишним градусов. Путь отступления растянулся на 360 километров; раненный минными осколками Эркень попал в плен. До Белгорода, где сомкнулись советские клещи, он так и не добрался 10.

После окончания войны в лагерях ГУПВИ НКВД на территории Советского Союза оказалось около 4 миллионов военнопленных: немцев, японцев, венгров, австрийцев, румын, итальянцев, финнов и др. По данным 1946 года, пленные и интернированные иностранцы содержались в 267 основных лагерях и 2112 лагерных отделениях, а также в 392 специальных рабочих батальонах и 178 специальных госпиталях — разбросанные практически по всей территории СССР 11. Что касается количества, то после немцев и японцев третье место занимают пленные венгры численностью более полумиллиона 12.

В условиях советской бюрократии попавшие в плен неприятельские солдаты подвергались строгому учету. На каждого военнопленного было заведено учетное дело, куда заносились все биографические данные, и опросный лист, где подробно устанавливались обстоятельства взятия в плен. Кроме того, проводился и карточный учет в строгом алфавитном порядке. По данным опросных листов в лагере заполнялись учетные карточки в двух экземплярах: один экземпляр включался в картотеку учета по данному лагерю, другой направлялся во 2-й отдел ГУПВИ НКВД/МВД СССР. Как в опросном листе, так и в отдельной учетной карточке фиксировались и все перемещения пленного — например, перевод из лагеря в лагерь, помещение в лазарет, карцер, побег, освобождение, смерть и пр.13 Опросные листы заполнялись специальными сотрудниками лагеря с помощью переводчиков (военных или же работавших в органах), однако военнопленный при всех обстоятельствах должен был поставить собственную подпись.

Среди документов ГУПВИ нами были обнаружены личное дело военнопленного и учетная карточка Иштвана Эркеня 14, что позволяет впервые предпринять попытку восстановить историю его странствий в архипелаге ГУПВИ СССР.

В досье Иштвана Эркеня находятся также два опросных листа. День взятия его в плен уже не установить с точностью, даже в документах учетного дела фигурируют разные даты: 23 января 1943 года, 5 февраля 1943 года и просто февраль 1943 года. В последующих воспоминаниях писатель и сам затруднялся в датировке:

«Непросто — даже для меня — совместить в пространстве и времени эти тускнеющие воспоминания, но еще сложнее воспроизвести их так, чтобы стало понятно и тем, кто этого не пережил»15.

Первый опросный лист Иштвана Эркеня был составлен в госпитале для военнопленных № 2599 в Тамбове и датирован 2 февраля 1943 года. (В эвакогоспитале он находился по поводу авитаминоза и пиодермии голени.) Эта анкета была подписана Эркенем месяцы спустя, 9 мая 1943 года. Из госпиталя его выписали 20 августа и 1 сентября 1943 года зарегистрировали в лагере № 188, размещенном в густом лесу, близ станции Рада под Тамбовом. Здесь он провел два года, здесь же впервые в жизни столкнулся с «радостями» физического труда. Первые работы, в каких Эркень принял участие, оказались рубкой леса: пленные изготавливали шпалы. Именно в этом лагере Эркень и начал писать, делая свои первые заметки огрызком карандаша на клочках бумаги, выдаваемых для курева 16.

Второй опросный лист датирован 5 февраля 1945 года, когда Эркень прибыл в красногорский лагерь № 27 под Москвой. С 1944 г. лагерь в Красногорске стал оперативно-пересыльным и явился первым организационным пунктом лагерей и лагерных отделений Московской области. Через лагерь № 27 в разные годы и с разными сроками пребывания в нем прошли практически все представители военной, политической, экономической и интеллигентской «элиты» стран, воевавших против СССР. Здесь действовали три зоны: 1-я зона — так называемая «особая», или офицерская, 2-я зона — антифашистская школа и 3-я зона — рабочая. В период с 1942 и по 1949 год число поступивших в этот лагерь составило 48 043 человека17.

Сначала Иштван Эркень находился в 1-й зоне — «в виде исключения»; впоследствии он вспоминал об этом периоде так: «Иной раз встречи происходили самые невероятные, ведь кого здесь только не было: писатели, музыканты, дирижеры, художники разных национальностей; кое о ком из них выяснилось потом, что они являлись военными преступниками…»18