Народ Моржа

Ващуг посмотрел и получил удар кулаком в солнечное сплетение – чуть повыше изрядно уже округлившегося брюшка. Колдун крякнул, согнулся в поясе и собрался падать на землю. Однако Семен аккуратно взял его за волосы, развернул в нужную сторону и пинком отправил в ледяную воду. Некоторое время он наблюдал, как главный имазр копошится на отмели, стонет и кашляет от попавшей в дыхательные пути воды, а потом слово в слово повторил свой вопрос.

– Да ведь он же великий… кхе-кхе! – ответил Ващуг.

– Нет, – покачал головой Семен, – по-моему, ты меня не понимаешь. Мокрый сухого не разумеет, да? Придется и мне лезть в воду.

Он оттащил Ващуга чуть дальше от берега, заломил ему за спину правую руку, ухватил волосы на затылке. После чего еще раз повторил вопрос, предложил подумать над ответом и опустил голову собеседника под воду…

Для представителя сухопутного степного народа смерть в воде была наименее желанной из всех возможных – в этом Семен не ошибся. Да и тонуть, наверное, не очень приятно… В общем, после трех «погружений» взаимопонимание стало налаживаться.

– Да, я знал, знал… Не надо больше!!! Знал, но боялся! Боялся сообщить тебе!

– Что ж, – вздохнул Семен, – страх, как и лень, великий двигатель… процесса. Беда только в том, что мы с тобой живем в жестоком первобытном мире. Здесь такие суровые нравы! Разве может здесь трус быть отцом «семьи» и даже главой целого клана?! Нет, конечно… Кем же он может быть? А? Правильно: только женщиной! Я с удовольствием помогу тебе ею стать – избавлю от кое-чего лишнего. Ты, конечно, не первой молодости, но, я думаю, мужчины твоего клана не обойдут своим вниманием такую красотку! Ползи на берег – это будет, наверное, не очень больно.

Ничего нового Семен не придумал – «смена» пола в кланах не была экзотикой и не всегда происходила насильно. Но даже если и насильно (в виде наказания), то такая инверсия всегда обходилась без хирургического вмешательства. Удаление «лишних» частей тела изобрел и начал практиковать сам Ващуг – для устрашения потенциальных претендентов на свою власть. Как с ним будут обходиться сородичи после превращения «папы» в «маму», иллюзий колдун не питал и предпочел бы быть все-таки утопленным. А поскольку топить его Семен отказался, за сохранность половых органов ему пришлось заплатить информацией. Увы, ничего радостного в ней не было.

То, что укитсы – это не клан, а скорее орден, Семен уже знал. Теперь же выяснил, в чем их главная сила – в том, что они… есть везде. Теоретически любой воин любого клана может оказаться тайным укитсом низшего посвящения. Такие люди живут среди своих сородичей, соблюдают их законы и правила, но… Но только до тех пор, пока не получат приказ (пожелание!) главы укитсов. А таковой приказ может быть любым. Откуда они берутся, как происходит вербовка?! Да очень просто: подготовка юношей аддоков и имазров к посвящению длится обычно два года, и часть этого времени мальчишки проводят в стане укитсов – так было всегда. Причем «в стане» вовсе не значит «в одном месте». Их приобщают к великим сакральным тайнам бытия, после чего они возвращаются (почти все!) к сородичам и ведут обычный образ жизни. Кто из них сделался укитсом, остается тайной.

«Да-а, – размышлял Семен, – прямо как в старом анекдоте про Вовочку: живешь-живешь и не знаешь… что чем называется. А ведь уже не один мой выпускник прошел посвящение и – ни гу-гу! А чего ж я хотел?! Расспросы и рассказы о подробностях твоего личного посвящения являются универсальным табу. В культуре моего родного этноса отдаленным аналогом этого является табу на информацию о половых сношениях. Именно этот моральный запрет придает смак всякой там эротике и порнографии, пьяной похвальбе подростков. Здешнее же табу нарушать никому и в голову не приходит – растление цивилизацией еще не началось».

Семен начал было «трясти» Ващуга, чтобы выяснить, не является ли он и сам укитсом. Такое подозрение колдун сумел отвести довольно легко: будь он укитсом, разве ему понадобилась бы помощь Семхона в борьбе за власть?! Все остальное было не менее интересно: да, Ващуг (как и Данкой!) втайне от Семена не раз сносились с Нишавом, просили прощения за измену и вымаливали пощаду. При этом оправдывались чрезвычайной мощью напавшего на них чужого колдуна, противостоять которому они не смогли. Но если он, Нишав, Семхона уничтожит, то они, конечно, с превеликой радостью вернутся в прежнее состояние. Главный укитс изменников пощадил и приказал им оставаться (пока!) лояльными Семхону. Позже он «выразил пожелание», чтобы имазры и аддоки начали «обмен подарками» с лоуринами. И пусть они не боятся заполучить скверну от продуктов чужой магии – его мощи хватит, чтобы нейтрализовать любое дурное влияние. «Во-от в чем дело! – мысленно охнул Семен. – Жадность Ващуга тут ни при чем! А я-то, старый дурак, раскатал губу…»