Народ Мухаммеда. Антология духовных сокровищ исламской цивилизации

Позже во времена Мутаваккила, на гребне удачи, Сули стал председателем земельного совета, сменив на этом посту моего старого покровителя Мусу ибн Абд аль-Малика. Сули начал расследование злоупотреблений Мусы и приказал своим чиновникам подготовить обвинительные материалы. В должностных преступлениях моего покровителя оказался замешан и я сам. Я должен был явиться на допрос. Однако у меня были неопровержимые доказательства моей невиновности. Но Сули не хотел ничего слушать, он даже не обращал внимания на то, что говорили его подчиненные в мою защиту. Он обращался со мной оскорбительно. Когда одно из моих свидетельств потребовало клятвы, он сказал, что я должен клясться гражданской клятвой. Он сказал мне:

– Государственная клятва к немногому обяжет тебя, поскольку ты еретик и принадлежишь к секте последователей Али!

– Позволь мне сказать тебе пару слов наедине, – сказал я ему тогда.

Он согласился, и мы отошли в сторону.

– Ты обвиняешь меня во всех грехах, – сказал я. – Если ты представишь мое дело Мутаваккилу так, как ты собираешься сделать, то для меня это конец. Возможно, мне удастся оправдаться во всем другом, но не в ереси. Но мне известен один еретик, еще больший, чем я, – он утверждает, что Али, сын Абу Талиба, был более праведен, чем Аббас, и что Алиды имеют больше прав на халифат, чем Аббасиды.

– Кто же он? – спросил Сули.

– Ты! – ответил я. – У меня есть письменное доказательство моих слов. – И я напомнил ему о поэме, написанной его рукой.

– Отдай мне мою рукопись! – воскликнул он, побледнев.

– О нет! – ответил я. – Бог свидетель, ты не получишь ничего, пока не предоставишь мне надежные гарантии того, что ты не будешь преследовать меня, снимешь все обвинения и не будешь проверять мои счета.

Сули дал мне приемлемые гарантии и порвал список обвинений в моем присутствии. Я вернул ему поэму, и он засунул ее в голенище сапога. На этом мы расстались, Сули больше не беспокоил меня».

* * *

Однажды Мутаваккил, повинуясь своим причудам, решил дать пир, на котором все будет окрашено в желтый цвет. Помещением для пира послужил специально построенный шатер – на каркас из сандалового дерева был натянут желтый атлас.

Перед троном халифа были разложены желтые дыни и желтые апельсины. Желтое вино было подано в золотой посуде. На пиру прислуживали только желтолицые рабыни, одетые в желтую парчовую одежду. В центре шатра находился бассейн, в который постоянно лилась свежая вода. Вода поступала через специальную систему труб, где она окрашивалась в желтый цвет. Для окрашивания воды слуги использовали шафран. Однако пир затянулся, и шафран закончился, тогда в ход пошел заменитель – сафлор[138].

Служители, ответственные за бассейн, были уверены, что халиф будет мертвецки пьян, прежде чем закончится краситель. Но пир все продолжался и продолжался, а сафлор уже подходил к концу. Слуги решили доложить об этом халифу, потому что купить краситель на рынке не было времени.

Халиф разгневался и закричал на них:

– Надо было быть экономней, весь мой праздник будет испорчен, если прекратится поток желтой воды!

Подумав, Мутаваккил приказал им взять в сокровищнице драгоценную желтую парчу, предназначенную для расшивки золотой нитью, и замочить ее в резервуаре для придания цвета воды. Приказ был исполнен, и, прежде чем халиф напился до бесчувствия, была использована почти вся парча.

Причуда Мутаваккила с желтой водой обошлась казне в пятьдесят тысяч динаров, считая красители и испорченную парчу.

Мятеж

«Мы стояли тогда лагерем около Дамаска, – рассказывает Саид ибн Накис, – я находился при халифе в его шатре. Вдруг, неожиданно, среди солдат вспыхнул мятеж. Люди собрались в толпу, кричали, требуя заплатить им задержанное жалованье. Засверкали обнаженные мечи, были видны натянутые луки. Я вышел наружу – несколько стрел пронеслось у меня над головой. Мутаваккил крикнул мне:

– Приведи ко мне Риджу!

– Чего они хотят? Что, по твоему мнению, мы можем предпринять? – спросил халиф у Риджи, когда я привел его.

– О повелитель правоверных, – ответил он, – когда мы начинали этот поход, я подозревал, что рано или поздно что-нибудь подобное должно произойти. Я высказал тебе тогда свое мнение и дал тебе совет, но ты предпочел не обратить внимания на него.

– Что сделано, то сделано! – раздраженно крикнул халиф. – Я спрашиваю тебя, что нам делать сейчас!

– Прикажи выплатить им положенные деньги, повелитель правоверных.

– Да, они требуют платы, но мне кажется, что это только предлог, а не истинная причина беспорядков, – ответил халиф.

– О повелитель правоверных, начни выплаты немедленно, а там будет видно, – настаивал Риджа.

Халиф приказал принести деньги, и казначеи стали отсчитывать монеты. В этот момент Риджа вернулся в шатер халифа и сказал:

– Теперь, повелитель правоверных, прикажи бить в барабаны и объяви, что мы возвращаемся домой в Ирак, и ты увидишь, что люди даже не притронутся к деньгам.