Народ Мухаммеда. Антология духовных сокровищ исламской цивилизации

– Я оставил все как есть, – ответил Али ибн Иса, – потому что ранее, в присутствии халифа, на аудиенции, я взял с Хусейна Мадхарая обязательство на выплату миллиона динаров ежегодно в государственную казну в обмен на контракт, по условиям которого ему давалось право собирать налоги в Египте и Сирии. Он был обязан также оплачивать все расходы по управлению провинциями и на содержание войск. Все расходы и доходы по каждому району были детально расписаны в контракте. Свои долги и недоимки он должен был покрыть из последующих доходов при окончательном расчете. Я взял с него расписку на миллион триста тысяч динаров. Это все, что я мог сделать. Его обязательство и расписка находятся в архиве государственного совета западных провинций.

– Али, ты работаешь в государственных советах с младенчества, – сказал визирь, – ты сам был визирем, долгое время ты фактически управлял всем государством, и что я слышу от тебя? Виданное ли это дело, чтобы текущий долг официально погашался суммами, которые будут получены в будущем? И из такого ненадежного источника, как сбор налогов? Ну ладно, допустим, ты, как ты сам выразился, «оставил все как есть» из практических соображений; за пять лет, которые ты был у власти, ты мог собрать все те деньги, которые тебе были обещаны этими наместниками-казнокрадами?

– Некоторые суммы были перечислены в первый год, – ответил Али, – но вскоре началось вторжение Алида из Африки, так называемого Махди, который захватил большую часть Египта. Мунис Непобедимый был послан отразить противника, и большая часть денег ушла на выплату жалованья солдатам и прочие военные расходы. Контракт пришлось пересмотреть – в результате военных действий провинция была разорена.

– Алид был разгромлен в 309 году, – возразил Ибн Фурат. – Таким образом, в течение двух лет в провинции наблюдается полное спокойствие и процветание, получил ли ты с Мадхараев два миллиона динаров за эти два года?

К нашему величайшему сожалению, ответ Али ибн Исы не сохранился в протоколах суда, после него следует сразу реплика Ибн Фурата:

– Я требую от имени повелителя правоверных, чтобы ты вернул все незаконно присвоенные тобою деньги в государственную казну. Если ты прислушаешься к голосу разума, ты сделаешь это добровольно, в противном случае мы вынуждены будем применить пытки.

– Я не богат, – ответил Али, – самое большее, что я могу собрать, – это триста тысяч динаров.

Затем визирь приступил к рассмотрению вопроса о содержании императорского двора.

– В течение пяти лет, – сказал он, обращаясь к Али ибн Исе, – ты постоянно уменьшал выплаты на содержание гарема, принцев, дворцовых слуг и служащих. Жалованье императорской кавалерии также было значительно урезано. Суммы на содержание двора, которые я в свой первый и второй срок выплачивал регулярно и полностью, ты сократил на сорок пять тысяч динаров в месяц. Кроме того, ты присваивал себе доходы от поместий государя. В год это составляло пятьсот сорок тысяч динаров. Всего за весь период твоей службы ты, по моим подсчетам, получил около шести миллионов динаров. Эти деньги должны где-то быть: либо ты припрятал их, либо – во что трудно поверить – растратил их на свои нужды.

– Доходы, полученные мною с императорских поместий, – отвечал Али, – а также сэкономленные средства от сокращения довольствия придворным, которым вполне достаточно было и того, что я платил им, шли на покрытие дефицита бюджета государства. Личную казну повелителя правоверных я не трогал. Что касается твоей практики – повышения жалованья придворным за счет взимания налога с незаконных доходов чиновников, – то я считаю ее порочной. Я не позволял своим служащим брать взятки и нарушать закон, а ты получал доход с этого. Эта практика ведет в конечном итоге к разорению государства и возмущению подданных. Твой метод сведения концов с концами состоял лишь в перекладывании денег из одного кармана в другой. Двор был в восторге, а государственная казна пустела.

По этому вопросу препирательства продолжались довольно долго и кончились ничем. Наконец Ибн Фурат опять вернулся к политическим обвинениям.

– Чем объясняются твои подарки, передача оружия, дружеская переписка и прочие любезности по отношению к карматам? – спросил он Али.

– Моей целью, – объяснил Али, – было вернуть заблудших в лоно империи; мой метод состоял в примирении. И он оказался эффективным: когда я был визирем, они неоднократно воздерживались от нападения на паломников и от набегов на Басру и Куфу.

Кроме того, эта политика способствовала освобождению правоверных из плена.

– Что может быть хуже, чем признавать Абу Саида и его шайку карматов за истинно верующих, в то время как они отрицают Священный Коран и Миссию пророка; преступников, которые разграбили Оман и забрали в рабство всех, кто остался в живых? Ты любезничал и переписывался с ними и в то же время задерживал выплату жалованья гарнизону Басры. Солдаты покинули свои посты, карматы захватили город и перебили ни в чем не повинных жителей! Грех за это на твоей душе!