Народная демонология Полесья: Публикация текстов в записях 80–90-х гг. ХХ в. Том 3

Особенностью текстов этой тематической группы является тот факт, что в них часто отсутствует прямое называние персонажа-карателя, но его предположительное имя может быть восстановлено на основе обязательного упоминания конкретного праздника или дня недели: «У вэчэры на Варвару маты хвартука ладыла [а работать в этот день было нельзя]. И кажэ: “Няма коли до Варвары, а мени трэба на смэрть хвартука наладыты!” И умэрла у тую ж нич» (текст № 195). В структуру текста не включено имя виновника смерти швеи, но, согласно народным представлениям, умертвила нарушительницу запрета св. Варвара. Почти треть всех сообщений данной рубрики построены по такой безличностной модели. Даже в тех случаях, когда агентом вредоносных действий оказывается реальное существо (например, волк, задравший теленка), все равно настоящим исполнителем наказания за несвоевременную работу выступает персонифицированный праздник.

Там, где сохраняется в текстах указание на мифологического персонажа-кара-теля, фигурируют чаще всего: а) святые и божества высшего ранга (Бог, Маты

Божа, свв. Параскева, Варвара, Иван Креститель, Юрий-Ягорий); б) персонифицированные праздники, дни недели, ночь (Куття, Пятница, Недзеля, Ночница); в) персонажи нечистой силы (сатана, домовик, русалка); г) неидентифицированные субъекты действий: «жэньщина покажется в окне», «жонка высока, у белом, волоса длинные», «жэншчина така страшэнна», «чалавек являецца пад вакно».

К числу характерных особенностей персонажей-карателей относится их речевое поведение: явившись в ночное время в дом или под окно нарушителя запретов, они задают вопросы: «Шо робиш?», «Прадеш?», «Шыеш?» — либо вступают в диалог с работающей пряхой: «Г алю, ты прадэшь?» — «Праду!» — «Ты прадэшь, а я з Ордани йду!» (текст № 230). Смысл этого диалога состоит в высказывании упрека: пряха работает в то время (Роздьвяны дэнь — 8/21.I), когда все верующие идут с вечерней церковной службы («Ордани»).

Список всех вредоносных действий, совершаемых мифическими пришельцами в наказание за несвоевременную работу, трудно конкретизировать и описать, так как он почти безграничен и касается не только здоровья, личного и хозяйственного благополучия семьи, но и глобальных стихийных бедствий (засухи, градобития, неурожая, пожаров и т. п.). Часто отмечается сближение на основе подобия между вредоносным действием, направленным на согрешившего человека, и конкретной операцией прядильно-ткаческого цикла (производимой не своевременно). Так, глаголы общего семантического поля: мотать, крутить, вертеть, вить, прясть, сновать и подобные — активно используются в формулировках вредоносных последствий нарушения запретов на совершение подобных действий. Например: «позаматы-вается пуповина у новорожденного», «болезнь скрутит пряху», «перекосится рот у нарушителя запрета», «ноги позакручаются у гусеняток», «волки приснуются в село», «гадасць буде сновацца: мухи, мураши, брусаки, тараканы», «чэрви на-крутяцца у капусту», «душа умершего запутаецца в основе» и т. п. (Павлова 1990:

36—39). Тех, кто несвоевременно работает с веретеном, св. Пятница колет чем-то острым, а тех, кто прядет на самопрялке (с крутящимся колесом), она «скручивает», наслав болезнь. Считалось, что можно исправить это несчастье, если размотать намотанные в праздник клубки, распороть выполненное шитье (текст № 192).

БРЕСТСКАЯ ОБЛ.

№ 187. Перед Варварой увэчэра прали [вопреки запрету]. Пришла Варвара и чэрэз окно наложыла пальцы на лицо [женщине, которая пряла]. И так уси пальцы на лицови осталися на усю жызнь.

с. Кривляны Жабинковского р-на Брестской обл., 1985 г, зап. Е. А. Дмитриева.

№ 188. Я сыдила ткала [накануне праздника]. Пришоу дядька: «Скильки ты выткала?» — «Две сукны». Стали прэворочаты. Як легла, вылежала чотыри нэдели. На левой груди нарыв.

с. Мокраны Малоритского р-на Брестской обл., 1982 г., зап. Л. Г. Александрова от

Томашук Евдокии Емельяновны, 1908 г. р.

№ 189. Сама моя тётка прала на тую Евдоку [1/14.Ш]. Дэнь Евдокэи буу Она сядае пресьты. А мама кажэ: «Нэ прады!» А вона: «А, шо там та Евдока!» — она ей так. И в юй тое вэрэтёно упало и встало. Просто стоело [торчком]. И она хотела злизты. И як она вступыла — вэрэтёно вломылося [воткнулось] йий у пятку. И зубамы хазяй-кы сын вырвау.

с. Олтуш Малоритского р-на Брестской обл., 1985 г., зап. А. В. Гура от Авдиюк Ольги Давыдовны, 1903 г. р. (текст опубликован в: Гура 2001: 113).

№ 190. У Мани дид буу. Его невестка пряла [поздно вечером]. Он ей кажеть: «Ложысь спать!» А вона прядёт. Тады там у пэчы як чубухнуло! И вона после этого ходыть нэ могла. Он [дед] умэр, а еи забралы у другый дом. Там вона стала ходыть, а колысь обратно у тот дом [где она когда-то пряла] прывэзлы — опьять ходыть пэрэстала.

с. Бельск Кобринского р-на Брестской обл., 1986 г., зап. Е. Булин-Соколова от Лукашок Ольги Ивановгы, 1906 г. р.

№ 191. На Сьвичкы неззя прясти, то отражаеця на животном. Рахитики могуть рож-даци. Сверлить, чи струганком [работать], чи шо... Днём даже, а у вечори — категорически, то были сьвятыи вечори