Народная диверсия

Они еще погуляли некоторое время по набережной, пока не стало смеркаться. Кирилл сказал, что не будет возвращаться на хутор, останется в городе: ему надо было выходить в понедельник на работу. Он, как и Владимир, работал в одной фирме охранником, работал сутки через трое. Владимир с Дашей завезли его домой и вернулись на хутор вдвоем. Он вел машину, а девушка сидела рядом и смотрела на дорогу.

– Ты что? Боишься ездить? – спросил Владимир, заметив ее пристальный взгляд.

– Наоборот, люблю. Люблю смотреть на дорогу, как она бежит нам навстречу...

– Даша, тебе понравилось? Я имею в виду сегодняшнюю прогулку по городу.

– Да, очень! Я же почти ничего не видела в детдоме, нас никуда не вывозили.

– Почему это? – удивился Владимир.

– Говорили, что мы не заслужили, что плохо себя ведем...

– Вас там что, как зверушек в клетке, держали?

– Не надо про детдом, – тихо попросила девушка, – я не люблю его вспоминать.

– А про что надо?

– А расскажите о себе, – попросила она несмело, – если, конечно, хотите.

– Расскажу. Если не будешь мне «выкать». Весь день «выкаешь», как тебя отучить? Или я кажусь тебе таким старым? Между прочим, у нас разница в возрасте всего-то тринадцать лет.

– Хорошо, не буду «выкать», – просто, без всякого кокетства ответила Даша.

– Тогда скажи: расскажи мне о себе.

– Расскажи мне о себе, – послушно повторила она, улыбнувшись.

– Ну, слушай. Жил-был парень по имени Володя. А фамилия у него была Строгов...

Он рассказывал с юмором, подшучивал над своими школьными успехами и неуспехами тоже. Рассказывал о родителях, о брате и сестре, о службе в армии, сначала срочной, потом по контракту. Рассказал немного о своих боевых товарищах, о работе. Только о Лиде он не сказал ничего, он бы и сам не мог сказать, почему. Просто посчитал, наверное, что Даше это будет неинтересно. Девушка слушала так внимательно, как никто и никогда его не слушал, и Володя поймал себя на мысли, что ему это очень приятно. И вообще приятно ехать с ней рядом, рассказывать ей о чем-нибудь, удивлять.

Когда приехали на хутор, он остановил «Ниву» возле дома Кучуповых. Старик Егорыч вышел им навстречу, открыв калитку, собака Лайка гавкнула пару раз, скорее для порядка, но, увидев хозяйку, замолчала и даже завиляла радостно хвостом.

– Здравствуйте, молодые люди, проходите, – степенно сказал Егорыч, пропуская гостей во двор, – как погуляли? Как там город?

– Хорошо, дедуля, – Даша чмокнула старика в щеку, – а мы в парке на качелях катались...

– Ну? Эт хорошо, погулять – эт ж дело молодое... Я молодым был, тоже дома не сидел, да... По вечерам все в клуб на танцы шастал. А как девчонок кадрил! Танцевать их приглашал, потом до дому провожал. Я ведь ухажеристым был, да...

– Вот ваша внучка, возвращаю ее вам в целости и сохранности, – шутливым тоном доложил Владимир.

– А вы что, и чаю с нами не попьете? Нет уж, молодой человек, без чая мы вас не отпустим! А плюшки, между прочим, сама хозяйка пекла сегодня утром. А я не съел, вас ждал, а мог бы: плюшки – объеденье...

Все уселись на веранде за большой круглый стол, Даша хлопотала с чаем, а Егорыч только суетился и мешал ей. На столе стоял огромный самовар, правда, электрический, но зато из тех, самых первых, с тряпичным проводом, Даша поставила всем чашки с блюдцами, вазочку с клубничным вареньем, и Володя пожалел о том, что не догадался купить в городе чего-нибудь съедобного к чаю, например, торт. Но когда девушка водрузила на середину стола блюдо и откинула с него салфетку, по веранде поплыл такой аромат, что у гостя потекли слюнки. И зачем им магазинный торт, они вон какую вкуснятину сами делают, подумал Владимир.

Даша налила ему чашку душистого, пахнувшего мятой чая и указала на блюдо:

– Бери лепешки. И вот – варенье... Свежее, из нашей клубники.

За столом беседовали о разном, в основном Егорыч все рассказывал о своих делах по хозяйству.

– ...А вот завтра я поросенка собрался резать, – объявил старик. – Мяса нет, да и деньги нужны... Часть мясца себе оставлю, сало засолю, кое-что продам. Дарёнке вон одежку какую-никакую надо купить, а то вернулась из детского дома, а надевать-то больно нечего...

Володя на секунду задумался:

– Говорите, поросенка будете резать? Егорыч, я знаю, вы кости собаке отдаете... Скажите, а можно мне хоть часть костей забрать?

– Холодец будешь варить? – поинтересовался старик.

– Нет, мне для другого. Есть у меня одна задумка... И желательно всю кровь, что соберете, тоже отдать мне.

Дед и внучка удивленно переглянулись.

– Только не спрашивайте меня, зачем мне это, – попросил Владимир, – потом сами все узнаете...

* * *