Народная диверсия

Арсению Матвеевичу вдруг пришла в голову озорная мысль. А ведь действительно, Мишка-дурачок сказал, что видел на стройплощадке Матвея. Понятное дело, видел-то он Владимира, но ему-то показалось... Да, да, ведь как-то раз, незадолго до своей гибели, Матвей приезжал к родителям в отпуск. Он тогда был после ранения, и ему дали неделю отпуска подлечиться дома как следует. Парень явился на хутор в форме, Мишка тогда увидел его, прыгал от радости козлом, а Матвей, помнится, угостил его сладостями, которые купил в городе для родителей. Вот дурачок и запомнил форму.

– Мишка все верно говорит, – кивнул Арсений Матвеевич. – Тот, кого он видел в ту ночь на стройке, это – призрак нашего погибшего в Чечне сына Матвея.

Следователь рассмеялся.

– Не считайте меня наивным человеком, – сказал он, – я в это никогда не поверю. Я понимаю это так:кто-тов камуфляжной форме под видом вашего сына пришел на хутор специально, чтобы запутать следы, ведь так, Арсений Матвеевич?

Хозяин посмотрел на усмехающегося Сашу.

– Зря лыбишься, – сказал он, – призрак нашего сына действительно бродит по здешним лесам, потому как здесь – его родина. И всех, кто нас, родителей его, обижает, он наказывает.

– И как же наказывает? – снова усмехнулся следователь.

– А так. Ты дубровинских спроси, они тебе расскажут, не соврут... Там, в Дубровино, когда-то Ванька-пастух жил. Потом спился. Так вот однажды взбрело ему в голову, что я у него тысячу занял. Нет, ну, чудак-человек, ешкина вошь! Откуда у него тысяча, у алкаша?! У него и десятку-то невозможно было занять, потому как он давно не работал и денег у него сто лет не водилось. Но совести, похоже, у него тоже давно не было, и решил он с меня «штуку» содрать, чтобы, значит, кутить какое-то время со своими дружками-собутыльниками до посинения. Вот и повадился он ко мне ходить, деньги клянчить: отдай да отдай, говорит, мою тысчонку!..

– И что? – не удержался от вопроса следователь.

– А и то! Когда он ко мне в очередной раз пришел – пьяный в ж... в ето самое... и стал опять денег требовать и грозить, что башку мне проломит, ежели я ему денег не дам, я его со двора взашей вытолкал и велел больше здесь не появляться. А Ванька, ешкина вошь, возьми и пригрози мне, что я теперь и двух дней не проживу. Пришью, мол, тебя, а дом твой сожгу! Так и сказал... Вот дурень, ну, честное слово, пьяный дурень...

– И что? – снова не удержался от вопроса следователь.

– И то! В тот день, вишь ты, Ванька-то и пропади! До дому не дошел... Два дня его, паразита, искали, всей деревней искали, и мы, хуторские, помогали. А потом нашли в лесу. Мертвого. Мы тогда участкового вызывали, да вы его спросите, он подтвердит... Помер наш алкаш, ешкина вошь! Притом участковый сказал, что... как это? Следов насилия на теле не обнаружено. Вот! От перепоя, вишь ты, Ванька помер, сердце, говорят, не выдержало. А одна из дубровинских бабок, что в то время в лесу грибы собирала, видела недалеко от того места, где его нашли, нашего Матвея. Да вы ее сами спросите, ее Дунькой-Кошатницей все зовут...

– А у вас один сын был? – недоверчиво осведомился следователь.

– Один, родимый, больше бог деток не дал. Да я уже говорил вам, запамятовали, что ли?

Арсений Матвеевич достал из кармана рубашки папиросы и закурил. Следователь помолчал некоторое время, раздумывая, потом сказал:

– Я, Арсений Матвеевич, в мистику не верю. Сказки все это.

– Не хошь, не верь, дело твое. Только, вишь ты, я в ту ночь сон видел: будто Матвей пришел к нам в дом и говорит мне: «Ты, батя, не переживай, я вас с мамкой в обиду никому не дам!» Так-то! А вот еще случай был...

Следователь слушал старика и хмурился. Что Угорцев врет – не похоже. Но и на правду это все тоже не похоже.

– Арсений Матвеевич, а кто-нибудь из друзей вашего сына к вам приезжал?

Хозяин повернулся к Саше и посмотрел в его глаза долгим взглядом.

– Как же, приедут они! Мы им нужны, что ли, трухлявые пеньки? Мы даже не знаем, с кем там, в Чечне, Матвей дружил. Не писал он про это, он у нас вообще скрытный был...

Арсений Матвеевич затянулся, выпустил струю едкого дыма и вздохнул тяжело.

– Скажите, а можете вы показать мне фотографию вашего сына? – спросил Саша.

Угорцев старший посмотрел на следователя долгим взглядом.

– Показать могу, а вот с собой не дам, извини. Память о сыне, сам должен понимать.

– Я понимаю и потому не прошу... Только посмотрю...

Они прошли в дом, Саша поздоровался с хозяйкой, проводившей их удивленным взглядом. Возле фотографии он постоял буквально минуту, потом повернулся к хозяину и поблагодарил за оказанную любезность.

Через несколько минут следователь покидал дом Угорцевых, сильно призадумавшись. Нет, верить в мистику он, разумеется, не начал, но считать версию призрака совсем уж бредовой опасался...

* * *

А Владимир с Богоборцевым в это время мчались по шоссе на строговской «Ниве». За разговорами время пролетело незаметно, и вот они уже подъехали к КП ГАИ, что находилось на въезде в город.

– Видал? Вот они, друзья водителей со своими «волшебными палочками», – усмехнулся Владимир.

Его тормознул молодой лейтенант.