«Народная газета», или Тайная жизнь библиотеки

Времена нэпа стали расцветом нашей бельевой промышленности. Практически каждый мог приобрести то, что было ему по вкусу, при наличии денег. Образцы рисунков для тканей Ситценабивной фабрики делали художники-конструктивисты Любовь Попова и Варвара Степанова, а в разработке экспериментальных моделей принимали участие Надежда Ламанова и Вера Мухина. Их модели не приняли на паточную линию, зато одобрили для участия в международной выставке в Париже.

А ещё были белошвейки из Смольного и прочих институтов благородных девиц, которые километры батиста и шёлка вышивали вручную и кроили по дореволюционным лекалам сорочки, панталоны, лифчики и корсеты. Часто такие белошвейки дворянского происхождения спасали себе жизнь тем, что имели в клиентах всемогущих партийных деятелей и их жён.

У Льва Мехлиса, одного из ближайших соратников Сталина, была в портнихах дворянка, чьё имя было засекречено как государственная тайна. Мехлису она шила бельё из тончайшей шёлковой чесучи и репсовой отделкой и перламутровыми пуговицами. А товарищ Каганович, снимая затёртый френч и галифе, щеголял в белье цвета свежей лососины, привезённом из-за границы.

Когда нэп запретили и страну перевели на «сухой паёк», на бельевом фронте стало тоскливо. Отдельные товарищи – жёны и дочери партчиновников, генералитета и выездные, народные, заслуженные и прочие популярные артистки ещё позволяли себе вольности в виде белья из шёлка, французских чулок и носков с подтяжками. Но это были лишь исключения.

В предвоенное десятилетие бельё потеряло не только своё лицо, но и половую принадлежность. Одинаковые чёрные или тёмно-синие сатиновые труселя а-ля «боксёр» – и хорошо, если не до колена, и хлопковые безразмерные майки. А в качестве «зимнего» варианта исподнее в стиле «белогвардеец после бани» – кальсоны на штрипках и тесёмках и просторная сорочка с широкой горловиной.

С наступлением военного времени бельё ещё посуровело. Стало этакой моделью-унисекс, и женской и мужской, а точнее – ни женской, ни мужской. Поэтому женщинам оставалось надеяться только на свои руки. Трусы и панталоны кроили из той же хлопчатобумажной ткани и обвязывали их по краям крючком белой нитью. Простую белую сорочку некоторые мастерицы могли превратить в произведение искусства, даже не имея под рукой мулине и шёлка. Красиво жить не запретишь, и победа над Германией и завезённые оттуда трофейные образцы тоже сыграли свою роль. Женщины, не подозревая, что перед ними всего лишь кружевные ночные сорочки, шёлковые комбинации и пеньюары, принимали их за вечерние туалеты. Поэтому в театрах иногда появлялись дамы, щеголявшие в белье.

«Откуда у них только дети берутся?!»

Это там у них, в Европах, всякие Ив Сен-Лораны на послевоенных руинах возводили в культ женское тело, утянутое корсетом до нечеловечески тонкой талии, пышные юбки, которым могла позавидовать Мария-Антуанетта, и гладкий изящный «верх», где груди обеспечивалась идеальная фигура. А у нас с бюстгальтерами была напряжёнка. Их практически не носили. И не из-за феминистских настроений, с феминизмом как раз было всё в ажуре: половых различий практически не делалось ни для кого и нигде. Просто размеры бюстгальтеров подходили далеко не всем. В 30-е годы размерная линейка представляла всего три пункта. В начале 50-х она увеличилась до пяти, но товар так и пылился на полках за ненадобностью. Правда, из больших чашечек лифчиков умудрялись шить чепчики для младенцев.

Лифчики как класс не особо почитали. Разве только в форме детской одежды. Их носили и девочки, и мальчики до самого что ни есть пубертатного возраста. Летом хлопчатобумажные, зимой шерстяные. Причём детское бельё с самого начала века и до конца 60-х шилось по революционному образцу: лифчик с чулками, штанишки на пуговицах, потому что резинки якобы вредны для детского организма. Конструкция напоминала лошадиную сбрую, дети маялись. А в побеждённой Германии успели обратить внимание даже на девочек-подростков и открыли для них линии по производству белья. Оказалось, что это довольно большая потребительская группа.

У нас же в это время весь нательный комплект женщины состоял из нижней сорочки и панталон. Ни эротичности, ни сексуальности не подразумевалось. «И откуда у них только дети берутся?» – под таким девизом в середине 50-х любимец советских женщин Ив Монтан открыл в Париже выставку советского белья. Панталонами, семейными трусами, майками и сорочками артист во время визита в Москву набил несколько чемоданов. Привёз, показал – и мигом стал «невъездным» в наш оплот социализма. Париж, а за ним и вся Европа потешались над советскими женщинами. Над безразмерными «чехлами на танки» – нижними сорочками, над панталонами цвета персика или майского неба.