Народная история России. Том II. Устои советскои диктатуры

В мае 1918 года на станции Самара, согласно телеграфному сообщению представителя Северной области, пути и пакгаузы были загружены 500 вагонами мясных консервов. Они были адресованых комиссару продовольствия Красной армии Н. Н. Петину. Начальство ходатайствовало о передаче 200 вагонов этих консервов в распоряжение комиссара для отправки маршрутным поездом в голодающий Петроград.[547]

Несмотря на подобные инициативы, сотни тонн продовольствия во множестве других мест продолжали простаивать и гнить в вагонах, на складах и на пристанях. Подобые разоблачения периодически публиковались в независимой прессе. Они вели к возмущению. К возмущению вело и введение жесточайшей продовольственной диктатуры в стране. Писательница Наталья Баранская заметила, что, запрещая торговлю, большевики, как видно, посчитали, что народ будет сыт одной идеей светлого будущего: „С тем народ и остался на многие годы.“[548]

В новых условиях вопрос пропитания стал самым трудным – насущным и постоянным. Работник Красного Креста Л. А. Зиновьев признался, что большая часть дня уходила на ежедневное добывание пищи.[549]

Нормы официального продовольственного пайка для утоления голода были совершенно недостаточны. Советская продовольственная политика руководствовалась принципом преимущественного снабжение трудящихся по сравнению с нетрудящимися. В городах и промышленных центрах этот принцип осуществлялся на основе „классового пайка“. Он был введён в июле-сентябре 1918 года в Петрограде и Москве. После этого „классовый паёк“ стал административно насаждаться в республике. Преимущественно это происходило в губерских городах, но отчасти и в уездных центрах, и в посёлках городского типа.[550]

„Классовый паёк“ произвёл настоящий переворот в карточной системе. Потребителей делили на несколько категорий. Всю систему учёта продуктов и карточек пришлось перестраивать заново. Способы учёта и регистрации населения пришлось также коренным образом изменить.[551]

Необходимость нового подсчёта и распределения вела к серьёзному неудобству, сбоям и постоянным задержкам. В новых условиях „классовое“ нормирование продуктов позволило режиму лишить продуктов одну часть населения (экономически менее полезную) в угоду их предоставления другой части населения (экономически более полезной).[552]

Продорганы разделяли группы потребителей на очереди снабжения в соответствии с указаниями Наркомпрода, в зависимости от поступления продовольствия. В советской иерархической системе приоритетом пользовались рабочие ударных производств и их семьи. Они обеспечивались значительно лучше остальных. За ними шли рабочие небронированных учреждений и совслужащие. Работники физического труда обеспечивались гораздо лучше работников умственного труда. Совработники и сотрудники ЧК обеспечивались лучше семей красноармейцев.[553]

Как установило обследование питания городского населения, произведенное Центральным Статистическим Управлением в марте 1919 года, городской житель в среднем потреблял около одного фунта хлеба в день. Но даже из этого гипотетического фунта на хлеб, заготовленный госаппаратом и получаемый по карточкам, приходилось менее половины. Потребление в размере полфунта в день и менее (москвичи 2-й категории получали 3/8 фунта, а 3-й категории – 1/8 фунта) было голодным потреблением.[554]

Многие горожане получали поистине насмехательские, крошечные порции, на которые было невозможно выжить. Паёк доходил до 1/16 фунта хлеба на два дня, фунта сушеной рыбы один или два раза в неделю и полфунта сахара раз в месяц.[555]

Таким образом даже плачевные официальные данные часто не соответствовали показателям реального распределения. В своём анализе количества продуктов, выданных по карточкам с июля 1917 по июль 1918 года, советский экономист Рафаил Кабо констатировал, что в действительности было выдано меньшее количество продуктов, так как не всем удавалось получить полагавшееся на их долю количество. Кроме того, некоторые, так называемые, „буржуазные районы“ систематически не получали хлеба.[556] Это было наглядной иллюстрацией того, что при коммунистах снабжение трудящихся обеспечивалось за счёт нетрудящихся.[557]

В полуголодном обществе продукты и отношение к ним претерпели значительные изменения. Пищевой рацион россиян изменился до неузнаваемости. Овощи и фрукты стремительно исчезли из обращения. В первые постреволюционные годы овёс стал настоящим хитом. Его запекали и подавали как кашу, а также жарили и мололи на кофе. Овёс также пропускали сквозь мясорубку и парили в горшке. Распаренное зерно сминали и промывали. В результате получалась овсяная болтушка.[558]

Мясо стремительно дорожало и становилось всё более дефицитным продуктом. Чтобы выжить горожанам приходилось подолгу стоять в очередях, среди прочего и за кониной. Конину в империалистическую войну продавали в татарских лавках. Многие из них имели изображение борзого коня на вывеске или на дверях.[559]