Народная история России. Том II. Устои советскои диктатуры

В заключение, следует сказать несколько слов о похоронах. С начала Первой мировой войны и до конца Гражданской быт народа стал неразрывно связан со смертью. Смерть стала предельно будничным явлением. Уже в ходе империалистической смертность в России резко подскочила. После большевистского переворота смертность перешла в новую стадию из-за гражданского кровопролития, Красного и Белого террора, хронического недоедания, переохлаждения и эпидемических заболеваний. Одна современница подвела закономерный итог: „Мрут массой.“[749]

Как констатировал другой очевидец, каждый день были новые сироты, новые вдовы, новые панихиды или гражданские похороны.[750] Одним из многочисленных следствий централизации государственного аппарата стало то, что все кладбища, крематории и морги, а также организация похорон в РСФСР поступили в введение местных Совдепов. Все частные похоронные предприятия стали подчинены Советам депутатов.[751]

Советский строй стал диктовать населению, как хоронить своих близких уже в декабре 1917 года.[752] Как и в других вопросах, делалось это с позиций марксистско-ленинской догмы. Запоздавший декрет „О кладбищах и похоронах“ от 7 декабря 1918 года имел обратную силу. В нём предписывалось необходимость одинаковых похорон для всех граждан. Деление на разряды как мест погребения, так и похорон, уничтожалось. Оплата мест на кладбищах формально отменялась.[753]

В действительности никаких одинаковых похорон в РСФСР не существовало. Коммунистуческих вождей, идеологических попутчиков и отдельных погибших красноармейцев хоронили с большой помпой, торжественностью и манифестациями.[754] Им возводили памятники. Для них основывали почётные Красные кладбища.[755] Простых же граждан хоронили в полной безвестности, нередко даже без гроба.[756]

Несмотря на административный регламент, похороны в советской России были сопряжены с многочисленными трудностями. Вся организация захоронений была пронизана ужасающим бюрократизмом, проволочками и несоблюдением правил. Мертвецкие и сараи при больницах были переполнены.[757] О нехватке покойницких писали как в большевистской, так и в антибольшевистской печати.[758]

Тела умерших родственники были нередко вынуждены держать дома в течении нескольких дней.[759] Летом это было особенно тяжело. В жару покойники в течение суток разлагались до неузнаваемости. Запах в квартирах стоял настолько невыносимый, что находиться там было едва возможно.[760]

Астрофизик В. В. Стратонов указал на то, что горе от потери любимого человека соединялось с горем от трудности его похоронить. По свидетельству Стратонова, не менее двух дней приходилось тратить на беготню по разным советским учреждениям, чтобы получить ордер на гроб, разрешение на похороны и прочее: „Хлопоты часто занимали ещё более долгое время, и покойник в доме успевал основательно разложиться.“[761]

В советской республике многие современники жаловалось на необходимость выплаты взятки за захоронение.[762] При безденежьи родственников и близких покойных тысячи людей приходилось хоронить в общих могилах, без гробов. Современница О. И. Вендрых призналась, что если родные выкупят за большие деньги покойника, то разрешают похоронить отдельно.[763]

В центрах и регионах распространение инфекционных заболеваний, институт заложничества и смертной казни, ужасающие условия содержания в тюрьмах и концлагерях приводили к переполненности покойницких. Так осенью 1919 года в Казанской области Уфимского уезда Кохновскую сельскую школу пришлось перепрофилировать в покойницкую. Месные крестьяне носили туда своих умерших. Там же, в школе, их и отпевали.

Местная газета „Большевик“ возмущалась использованием культурно-просветительного учреждения не по назначению. Но школу использовали в качестве покойницкой из-за полнейшего отсутствия альтернатив. Советские органы были не в состоянии предоставить ничего более подходящего.[764]

В целом, по утверждению ряда исследователей, результаты муниципализации кладбищ оказались плачевны.[765] К 1919 году в похоронной сфере России наступил острый „похоронный кризис“. Ряд кладбищ страны пришёл в полное запустение. Деревянные ограды разбирали на дрова. Кресты сбивали, а могильщиков не хватало.[766]

В своём документальном романе поэт-имажинист А. Б. Мариенгоф описал, что за заставы Москвы ежедневно тянулись вереницами ломовые, везущие гробы. Всё это были покойники, которых родственники везли хоронить в деревню, так как на городских кладбищах, за отсутствием достаточного числа могильщиков, нельзя было дождаться очереди.[767] Подобные картины наблюдались и в других центрах.

В Петрограде ситуация была ещё критичнее. Там каждый день по утрам можно было видеть транспортировку трупов из больниц на кладбища на платформах трамваев. Химик В. Н. Ипатьев обратил внимание на то, что за недостатком гробов трупы сваливали в общую могилу.[768]