Народная монархия

А потом, вероятно, окажутся еще более странные вещи. Вспомним, что шляхетские уроки окончились в Варшаве, шведские - под Полтавой и под Стокгольмом, вольтерианские - в Париже, и гегелианские в Берлине. И все это будет проделано снова тем же Иваном Непомнящим, которого вот уже сотни лет никакая философия никак не может переделать ни в американца, ни в социалиста, и никакие подвалы и концлагеря тридцати последних лет не могут сделать ни коммунистом, ни колхозником. Хотя очень многих сделали все-таки прохвостами. Но - пройдут даже и прохвосты. Желательно было бы, впрочем, принять кое-какие превентивные меры: и против философии, и против прохвостов. Триста лет татарского ига, полтораста лет крепостного и тридцать лет социалистического это, может быть, в масштабе русской истории и не так существенно. Но в масштабах нашей собственной - это все-таки очень большая неприятность.

***

«Византийское влияние» относится к числу легенд, созданных нашими книжниками и фарисеями. Конечно, что есть «влияние»? Влияли и печенеги и леса, и торговля и Византия. От Византии Русь получила христианство, которое не повлияло на национальный характер народа. От Византии Русь получила культуру, которая стала развиваться в направлении диаметрально противоположном какому бы то ни было византийству. И если иностранные дипломаты московского периода упрекали московских, - петербургских, впрочем, тоже, - дипломатов в «византийстве», то ведь дипломатия никак не принадлежит к числу тех человеческих профессий, в которых требуется «честная игра»: просто русские дипломаты почти всегда оказывались ловчее иностранных.

Не было и политического влияния. Единоличная монархия рождалась на Руси из совершенно иных источников чем византийская. И если в Византии цареубийство было нормальным способом замещения престола, то Киевская Русь знает только один случай попытки последовать византийской традиции: это Святополк Окаянный. Он пытался пойти по византийским путям. Русская Церковь его прокляла, все от него отвернулись, он бежал и погиб, оставив в назидание потомству только свою кличку «Окаянного».

Не имела равно никакого отношения к Византии и та чисто киевская система престолонаследия, которая в обход старшего сына князя предоставляла престол следующему по старшинству брату. Это, просто, пережитки родового быта, где старейшиной был просто старший. В Византии, как в чисто колониальном пункте, родового быта не было вовсе, не было вовсе и такой системы. С этой системой пыталась бороться и Киевская Русь в лице Владимира Святого, Ярослава Мудрого и Владимира Мономаха. Попытки эти, казалось, были близки к успеху. Но они были сорваны и феодальными влияниями и теми тенденциями, которые росли в Киеве.

За исключением трех указанных князей, в Киеве был собственно говоря политический хаос, осложненный не только борьбой за престол, но и парламентаризмом: в борьбе за этот престол, в качестве очень существенного, - может быть, и решающего фактора, выступало киевское вече. Киевское вече, как и новгородское, было демократией в кавычках: там сидели «вятшие мужи», что в переводе на современный язык, означает диктатуру капитала. В угоду этой диктатуре была составлена «Русская Правда» и от этой диктатуры киевские низы бежали на север: так русская эмиграция из Киева создала, наконец, московское самодержавие.

ГИБЕЛЬ КИЕВА

В 1017 году большой пожар уничтожил в Киеве семьсот церквей. Может быть, благочестивый летописец и преувеличил размах киевского церковного строительства: Дитмар Мерзенбургский, который посетил Киев незадолго до пожара, говорит, что в городе насчитывалось только 400 церквей и 8 рынков.

Было ли в нем семьсот или только четыреста церквей, Киев, несомненно, был огромным и богатым городом, и, вероятно, самым большим и самым богатым в тогдашней Европе. Адам Бременский считал Киев начала XI века соперником Константинополя. Современник Ярослава Мудрого, митрополит Илларион, в своей проповеди спрашивал: «Кого Бог тако любит, якоже нас возлюбил есть и вознесл?» И отвечает: «Никого же».

Лет двести спустя, папский миссионер Плано-Карпини нашел в Киеве лишь двести домов, а по пути через Киевскую и Переяславскую землю - лишь бесчисленное количество человеческих черепов и костей, разбросанных по полям. От великолепия и богатства Киевской Руси не осталось ничего.

У историков создалось и поддерживается впечатление о Киевской Руси, как о некоей исторической скороспелке, которая возникла без достаточных к тому оснований, и без достаточных - погибла. И обычно проводится параллель между такими же без достаточного основания возникшими государственными образованиями Запада.

Карл Маркс писал: