Народная монархия

Пример номер четыре. Иван Грозный взял Казань. Взятие Казани сопровождалось поистине страшной резней. Об этой резне русские историки говорить не любят. Психологические и исторические основания для этой резни были вполне достаточны. Казань была одним из звеньев монгольской работорговли за счет русского народа. Но вот Казань побеждена. Ее монгольское население включено в состав Империи. Оно сохраняет все свои прежние права. Татарское дворянство остается дворянством – впоследствии татарский дворянин мог иметь, и имел, русских крепостных, как русский дворянин мог иметь, и имел, татарских крепостных. Бориса Годунова никто не попрекает его татарским происхождением. Так побежденный народ включается в общую судьбу империи – и в добре, и во зле, и в несчастье. И он становится частью Империи. Если бы этого не было, то за время всех нашествий Россия раскололась бы уже десятки раз.

Германцы побеждают Рим – и римское население обращается в рабов. Германцы завоевывают Прибалтику – и ее население превращается в рабов. Гитлер идет «свергать большевизм» – и население оккупированных областей переживает то же, что переживали римляне в пятом веке и Балтика в двадцатом. Германская «доминанта» не изменилась за полторы тысячи лет. Наша не изменилась за тысячу. «Империя Олега» фактически существовала уже в девятом веке. Священная Империя Германской Нации не существовала никогда. Это все довольно ясно и достаточно очевидно. В истории есть все-таки факты, которых замолчать не могут даже и историки. Но вот, на фоне тысячелетней «удачи» русского строительства и полутора тысячелетних неудач немецкого, – подымается со своего седалища русский философ и глаголет: «У нас никогда не было идеологии государственной… Русский дух не может признать верховенства государственной идеи… Русским людям присущ своеобразный анархизм» (Николай Бердяев, «Новое Средневековье», стр. 88).

Правда, другой из наших сеятелей – Николай Костомаров – утверждает как раз противоположное: наиболее характерными свойствами русской души он признает «стремление к воплощению государственного тела» и «практический материальный характер, которым вообще отличается сущность русской истории». Но если посмотреть на «сущность русской истории» органами зрения, а не органами усидчивости, то будут совершенно ясны по крайней мере два факта: а) «государственное тело» оказалось «воплощенным» полнее чем где бы то ни было и б) в процессе этого воплощения никаких материальных целей русский народ себе не ставил – если не считать материальной целью голую борьбу за свое физическое существование.

В мире меняется не так уж много: в конце первого тысячелетия после Рождества Христова русский народ точно так же боролся против печенегов Азии, как в конце второго – против печенегов Европы, и оба этих печенежских варианта ставили себе одни и те же цели: одни без Гегеля, другие – с Гегелем, но все-таки одни и те же цели. Никто и никогда не вел против России народной войны, и России всегда приходилось вставать на дыбы партизанщины – и против печенегов востока, и против печенегов запада. Наши войны, по крайней мере большие войны, всегда имели характер химически чистой обороны. Так же как германские – завоевания и английские – рынка. Не поэтому ли на трех языках термин война так близок терминам: добычи – в немецком (der Krieg – kriegen); торговли – в английском (the war and the ware); и бедствия – в русском (вой и война)? Все великие завоевания кончались на нашей территории – и нашей кровью. Завоеватели выигрывали мало, но не так много выигрывали и мы. Однако, все-таки больше.

Схема нашей истории

Основная задача русской общественной мысли заключается в ее собственном обезвздоривании. Нужно как-то слезть с высот органов усидчивости, отбросить в сторону теории и мелочи, цитаты и философии, шпаргалку и моду и установить ряд крупных, решающих и очевидных фактов. Русская история, в сущности, очень проста – при всей ее трагичности. В самую раннюю, еще полумифическую эпоху русской государственности мы уже застаем позднейшую Россию в качестве огромного, многонационального, централизованного государства, охватывающего территорию от Финского залива почти до Черного моря – Империю Рюриковичей, по Марксу. Эта империя вела чрезвычайно упорную и успешную борьбу с монгольской степью, пока западные влияния (Венгрия, Польша, отчасти и Германия) не внесли в среду правящего слоя элементов феодального разложения (уделы). Разложенная изнутри, Киевская Русь была разгромлена степью.