Народная Русь

Судя по новейшим исследованиям крестьянского быта, купальские праздники постепенно вымирают в великорусских губерниях. Местами отголосок их сохранился только в одних словах песен, которым не придается особого значения. О каком-либо зажигании Ивановых огней — здесь никто и не помнит. По старой памяти, водят еще только поздние хороводы, до самой «белой зари» в Иванову ночь. Старики, тоже успевшие забыть о шумных празднованиях Купалы и Купальницы, поминают виновника этих празднеств только в своих приметах, что — «сильная роса на Ивана-Купалу — к урожаю огурцов», или: «на Иванову ночь звездно — много грибов» и т. п.

В окрестностях Петербурга довольно шумно справляют «Ивана-Купалу» местные немцы-колонисты. Их «Куллерберг», сопровождающийся зажиганием костров и пирушками, носит на себе тот же отпечаток языческой старины, как и сохранившиеся в глуши белорусского Полесья и в наших малороссийских губерниях купальские празднества.

XXIX О Петрове дне

Последний июньский праздник посвящен чествованию святой памяти апостолов Христовых — Петра[62] и Павла[63]. Он слывет в народе за «Петров день», и в этом названии сливается в народном представлении память об обоих чествуемых святых. Есть местности, где этот предпоследний день июня-розанцвета зовется — «Петры-рыболовы».

Апостол Петр — один из наиболее чтимых на Руси святых угодников Божиих. Имя его зачастую встречается в простонародных сказаниях, вплетается в пестроцветную вязь пословиц-поговорок, раздается и из вещих уст боголюбивых калик перехожих, хранителей-сказателей духовных народных стихов. На «ключаря-апостола», которому, по стародавнему преданию, передан Господом Сил ключ от Царства Небесного, перешли, по прихоти суеверного воображения, многие черты древнеславянского Перуна-громовника, низводителя дождей, растителя злаков и творца урожаев. Он считается одним из самых надежных — после «Николы-Милосливаго» — покровителей засеянных хлебом («даром Божиим») полей. В одном из «Памятников отреченной русской литературы», рассказывается, например, что шел апостол Петр путем-дорогою. Притомился-устал, проголодался святой путник. Пришлось проходить ему мимо нивы. И увидели пресветлые очи его человека, пашущего на волах; и обратился к нему апостол, «и просиша хлеба». Вскинул глазами на просившего пахарь-оратаюшко, остановил волов и побежал за хлебом к своему селенью. Умилился душою святой путник и «без него взоравше ниву и насеявше, и прииде с хлебы и обрете пшеницу зрелу».

По народному сказанию, в конце красной весны и начале лета знойного — в грозовую пору — идет на небесах постройка «чертога новорайскаго». Топоры (молнии) сами — без плотников — рубят стены здания нерукотворного, ударяя по тучам, громоздящимся каменными горами толкучими; расступается под огненными топорами «облачен-горюч камень», отверзаются окна двери рубленые. «3-за той ми горы, з-за высокой, слышны ми тонойкий голос, тонойкий голос, топоры дзвенят, топоры дзвенят, каменья тешут, каменья тешут, церковь муруют, церковь муруют, во трои двери, во трои двери — во три облаки», поется в старинной червонорусской песне:

«У иединых дверех иде сам Господь,
У других дверех Матенка Божя,
У третих дверех святый Петро.
Перед милым Богом органы грают,
Перед святым Петром свечи гореют,
Перед Матенков Божов ружа проквитат,
А з той ружи (розы) пташок выникат:
Не ие то пташок, сам милый Господь»…

«Милый Господь» олицетворяет в этой песне прикарпатских братьев — солнце. Пречистая Дева заступает здесь место древнеязыческой Лады, Петр-апостол поставлен взамен громовника-Перуна. Горящие свечи — молнии, гудящие органы — громовые раскаты: расцветающая роза — утренняя зорька ясная, из златоогненного цвета которой и вылетает на беспредельный небесный простор жар-птица — солнце.

В другом песенном сказании св. Петр является спутником Господа, шествующим за золотым плугом «в поле, поле, в чистейком поле». Ходит за Богом пахарей ключарь-апостол, походя — коня погоняет. А «Матенка Божия» обок с ними поспешает, семена носит, семена носит, своего Сына просит:

«Зароди, Божейку, яру пшеничейку,
Яру пшеничейку и ярейке житце!
Буде там стебевце саме тростове,
Будут колосойки — як былинойки,
Будут копойки — як звездойки,
Будут стогойки — як горойки,
Зберутся возойки — як чорны хмаройки!»