Народная Русь

12-го июля чествуется память св. мученика Прокла: «Проклы — большия росы». К этому дню следует, по старинной примете, досушивать запоздалое сено «грядушками»: проклова роса — сеногнойная. Но это не единственное ее свойство: вредная в сельскохозяйственном обиходе, она, по наблюдениям старых лечеек-знахарок, пользительна «для очнаго врачевания»: отгоняется ею, изводится «очной призор». Советуют сберегать эту целебную росу на случай напуска-сглаза: с пришептом-заговором особым, поминаючи Прокла-мученика, проклинают знахари нечистую злую силу, отгоняя от опрыскиваемых росной влагою всякое лихое наваждение диавольское. Вслед за «Проклами» — «Степан-Савваит ржице-матушке к земле клониться велит» (13-го июля); 14-го — «Акила славный благопобедник, Кирик и Улита — двоица свята». Об Улите июльской и присловие особое в давние времена сложилось в народной Руси: «Улита едет, да когда-то будет!»… Перелом июль-месяца (15-е число) — «Владимир, Красное Солнышко». На этот день, посвященный воспетому в целом ряде народных былин (киевских), святому равно-апостольскому князю, просветившему древнеязыческую Русь немеркнущим светом веры Христовой, и солнышко — по народному слову — краснее светит, чем во всякую иную пору.

За днем Владимира — Красна-Солнышка — Финогеевы зажинки: «и Афиноген со десятими учениками, мучениками и Соборы Святыми, якоже звезды в небе твердильный мир просвещают»… «Зажинки» (зажинок) на стародавней Руси были одним из важнейших земледельческих праздников. Во времена древнерусского язычества этот праздник был посвящен милостивому Даждьбогу; несколько позднее праздновали его Волосу-Велесу. Все эти празднования шли обок с особыми пирушками-мольбищами, сопровождаясь разнообразными заклинаниями, успевшими к нашим дням затонуть в глубинах былого-минувшего. В первой половине XIX-го столетия зажинки, не сохраняя в себе сколько-нибудь заметных языческих следов, были днем, объединявшим земледельческие обряды доброй родной старины с благоговейным отношением крестьянина к дарам Матери-Земли, в которых — все его богатство, вся награда за непрестанный тяжелый труд. У многих исследователей стародавнего русского быта рассказано, как проводился на Руси этот день. Доспевала-вызревала в полях к этой поре страдника-месяца рожь-матушка, уставала бить поклоны низкие земле-кормилице и пшеница белоярая, да и усатый ячмень местами зачинал грозить неспешливому пахарю-жнецу: «Торопись, не то начну зерно ронить!» Выходили поутру на Финогеев день зажинщики с зажинщицами на свои загоны; зацветала-пестрилась нива мужицкими рубахами да платками бабьими; перезванивали серпы отточеные-зубреные; песни заживные перекликались от межи до межи, с поля на поле перелетывали. На каждом загоне шла впереди всех прочих жнецов сама хозяйка, мужняя жена, с хлебом-солью да со свечой «громнитною»-сретенской. Первый сжатый сноп — «зажиночный» — звался «снопом-именинником» и ставился особь от других; ввечеру брала его зажинщица-баба, шла впереди своих домашних, вносила в избу, клала три земных поклона перед «святом» (иконами) и ставила именинника в красный угол хаты, перед божницею. Стоял этот сноп до самого конца жнитва — до «Спожинок-дожинок», потом обмолачивался наособищу от другого хлеба; весь умолот его собирался в чистую посудину и относился во храм Божий, где его святили, чтобы примешивать свяченое зерно к семенам при засеве озимого поля. Солома снопа-именинника сберегалась для домашней животины — на лихой случай: прикармливали ею больной рогатый скот. В стародавнюю пору во многих местностях зажиночный сноп переносился, по прошествии семи дней, от красного угла — божницы в овин, где и стоял вплоть до первой молотьбы нового хлеба. Приметливые люди говаривали, что соблюдением этого обычая обеспечивался добрый умолот новины. Во многих малорусских селах еще не так давно перед зажином поднимались народом-громадою местные иконы, и служился в поле молебен св. Афиногену мученику, причем первый зажин делался у каждого загона священником. К настоящему времени этот благочестивый обычай соблюдается все меньше и меньше, уступая свое место обыденной, трудовой жизни, заслоняющей своими стенами тускнеющие год от года ярко-цветные предания дедов-прадедов. По народной примете, каков будет зажин — таковы и зажинки. «Придет Финогей с теплом да со светом, уберешься загодя со жнитвами» — говорит деревня, приговариваючи: «Финогей с дождем — копногной, хлеб в снопе прорастет!», «На Финогея молись солнышку, проси бога о ведрышке!», «Финогеев день к Илье-пророку навстречу идет, жнитва солнышком блюдет!», «Первый колосок — Финогеев, последний — Илье на бороду!»