Народная Русь

Сретенская оттепель напоминает заботливому деревенскому домохозяину о том, что время начинать починку летней сбруи, — как ездовой, так и рабочей-пахотной. Для этой работы существует даже особый день, отмеченный в изустном народном творчестве прозвищем «Починки» (3-е февраля). В этот день, поднявшись до белой зари, многие большаки идут в сараи и конюшни — осматривать своих лошадей: не напроказил ли чего с ними Домовой. Существует во многих местностях поверье, что — если почему-либо «хозяин домовитый» недоволен, тот он может в ночь со Сретенья на Починки «заездить коня». В предотвращение такой напасти, еще с вечера советуют суеверные старожилы привязывать лошадям кнут и онучи на шею. Тогда, по словам их, Домовой не посмеет тронуть лошади, потому что будет думать, что на ней сидит хозяин. Чтобы «задобрить Домового», еще за несколько дней до этой опасной ночи хозяйки выставляют после ужина на загнеток горшок каши, обкладывая его горячими угольями. По уверению их, умилостивляемый покровитель домашнего очага вылезает в полночь из-под печки и ужинает. В старину для усмирения Домового призывали к этому времени знахаря-ведуна, который — до пения последних петухов — резал на дворе кочета и, выпустив кровь на веник, обметал им все углы в хате и на дворе. После этого можно было не бояться Домового. Если же его ни усмирить, ни умилостивить, то, — говорит народ, — «из доброго он обернется в лихого». А тогда беда: «все во дворе и в избе пойдет на изворот, спорина пропадает, скот худеет и чахнет, люди болестям поддаются» и т. д. В Тульской губернии, в старые годы, в день «Починок» варилось особое кушанье «саломата», которою и угощалась вся семья по возвращении большака с осмотра сараев и конюшен. Там и до сих пор уцелела еще напоминающая про этот обычай старая поговорка: «Приехала саломата на двор, разчинай починки!»

Встретит деревня Сретеньев день, справит «Починки», заплатит дань обычаям пращуров, связанным с залетающею в трубы нечистью (см. гл. X), а там и до Власьева дня — рукою подать. А с этим — последним связано у русского народа столько разнородных, только ему присущих, поверий и обычаев, что — если о них вести сказ, то — наособицу.

XII Власьев день

Одиннадцатый день февраль-месяца, посвященный Православной Церковью чествованию памяти св. мученика Власия[35], окружен в суеверном представлении народа причудливой изгородью обрядов, обычаев и поверий, сложившихся в незапамятные годы и изукрасившихся к настоящему времени узорчатой пестрядью последовательных вековых наслоений. С этим днем связана у народа память о древнем Велесе (Волосе) — «скотьем боге», слившаяся с именем воспоминаемого святого, совпадающим с прозвищем языческого божества, которому поклонялись отдаленнейшие предки дышавшего одним дыханием с природою русского пахаря.

По свидетельству летописцев и бытописателей народной жизни, Велес-Волос был почитаем на Руси дольше всех других языческих божеств, в особенности — на севере. В Ростове идол его не был повержен до ХII-го века, хотя задолго еще до этого ему не воздавалось уже никаких, подобающих богу, почестей. Ростовское идолище было сокрушено по увещанию св. Авраамия Ростовского. В Киеве же, одновременно с крещением св. Владимира Красна-Солнышка и его дружины, было, по сказанию «Макарьевской Великой Минеи рукописной», совершено сокрушение идолов Перуна и Велеса («Волоса, его же именоваху скотья бога, повел в Почайну-реку врещи»). Ростовские поклонники Велеса обоготворяли в честь его камень, напоминавший своим видом быка с человеческим ликом. Св. Авраамий, сокрушив идола, воздвиг на месте его храм во имя св. Власия. В Авраамьевском монастыре, в числе местночтимых святынь, хранился еще в 30-40-х годах XIX-го столетия шестиконечный крест, в руках с которым святитель поверг идола наземь. Надпись на нем гласила: «Сей крест, во граде Ростове в Аврамиеве монастыре св. Иоанном Богословом дан преподобному Аврамию победита идола Велеса.» В Переславле Залесском такой же, как и в Ростове, идол-камень существовал, — не вызывая собою, впрочем, даже и воспоминаний о древнем божестве, — вплоть до царствования Василия Ивановича Шуйского. В Новгороде долго была особая Волосова улица, на которой, по преданию, стоял в старину идол Велеса.