Народная тайна русской революции. Советы. 1905–1917 гг.

Л.Д. Троцкий в своей речи на суде заметил, что вопрос о вооружённом восстании как таковой не ставился, однако ход событий показал слабость, парализованность официальной власти, поэтому Совет в условиях революционных событий взял на себя инициативу по наведению порядка и, таким образом, применения некого насилия для реализации этой инициативы. С другой стороны, он посчитал необходимым подчеркнуть, что первая политическая стачка с претензией на восстание имела место в октябре, когда Совет только образовывался и начинал работу, поэтому она прошла как бы без участия Совета. В этом смысле позиция Троцкого отличалась некоторой двойственностью.

Пресса осенью снова обратила внимание на процесс по делу Совета. В октябре 1906 г. некий «С. С.» опубликовал в газете «Наше дело» (редактор-издатель – Я.В. Сорнев) статью «По поводу суда над Петербургским советом рабочих депутатов», в которой проанализировал роль и значение Совета в жизни столицы и всей страны. Он отметил, что Совет руководил не только рабочими, но и адвокатами, инженерами и другими представителями интеллигенции; бастовали не только фабрики и заводы, но и магазины, и даже тот суд, который осудил депутатов Совета летом 1906 г. Он писал: «Влияние Совета было таково, что полиция избегала арестов рабочих, опасаясь столкновения с Советом»[343].

В. Горн в передовой статье «Нашего дела» в октябре 1906 г. отмечал, что в период революционного подъёма 1905 г. только пролетариат создал «могучие массовые организации» – Советы рабочих депутатов. Поддерживаемые рабочими, Советы ставили себе задачей «освобождение страны от всех остатков старой власти, считали себя органами, способными образовать новую власть»[344]. Петербургский совет даже попытался на практике осуществить идею 8-часового рабочего дня. Однако, по мнению Горна, Советы переоценили свои силы, а правительство, пользуясь преимуществом в использовании силовых структур (армия была лишь отчасти революционизирована), арестовало всех деятелей Советов.

«Бельский» в статье «Суд над Сов. раб. депутатов» отмечал, что Совет был рождён в эпоху революции, когда старые законы не действовали, а новые ещё не были написаны, поэтому судить членов Совета по действующим законам было бы более чем странно. Сила Совета была велика настолько, что «старая власть даже домогалась завязать сношения с Советом»[345]. По мнению автора, «старая» власть использовала безнравственные методы борьбы с революцией, прямым образом поддерживая черносотенные погромы в столице, с которыми боролся Совет, вооружая для обороны своих рабочих: на суде над Советом было оглашено письмо бывшего директора Департамента полиции А.А. Лопухина, согласно которому генерал-губернатор Петербурга Д.Ф. Трепов получал суммы денег, которые тратились на устройство погромов. В этой ситуации, указывал «Бельский», Совет рабочих депутатов «не мог не противодействовать со всей энергией инквизиционным козням»[346]. И действительно, на суде присяжный поверенный О.О. Грузенберг вкратце обозначил основные положения письма Лопухина, которое председательствующий не дал возможности ему зачитать: речь шла о том, что правительственная власть обвинялась автором в организованных погромах против евреев, которым Совет, в свою очередь, противостоял, а также инициировала выпуск прокламаций с заведомо ложными сведениями о том, что Совет растрачивает доверенные ему рабочими деньги. Кратко тезис Лопухина заключается, по мысли Грузенберга, в том, что «правительственная власть слаба»[347].

Рабочие, которые в качестве свидетелей посещали заседания по делу Совета, всячески поддерживали подсудимых. Прокурор В.А. Бальц, наблюдавший за их речами, признавал: «Рабочие считали правильной революционную политику Совета, они и в зале суда продолжали видеть в большинстве подсудимых своих идейных руководителей, верить их авторитету, признавать себя солдатами одной с подсудимыми революционной армии»[348].

Представители творческой интеллигенции ходили на заседания по делу Совета, интересовались ходом процесса. Об этом, например, свидетельствует очерк философа В.В. Розанова «На суде рабочих депутатов». В нём автор останавливается на рассуждениях, вытекающих из внешнего восприятия подсудимых, в частности Г.С. Хрусталёва-Носаря и Л.Д. Троцкого, которых он противопоставляет: «Как лицо Носаря типично филологическое, так лицо Троцкого типично юридическое… в то время как Носарь что-то глухо и незаметно, не впечатлительно ни для кого говорил, Троцкий произнёс всего несколько слов, но он именно произнёс, а не проговорил их»[349]. Розанов недоумевал, почему именно Носарь был так популярен среди рабочих, «тогда как другие, шумные и крепкие, скрадывались»[350]. Также Розанов обратил внимание на присутствие «тёмной старухи», которой, как ему объяснили, оказалась Вера Засулич, и добавили: «Она судилась в этой самой зале. И вот этот седой судебный пристав и тогда был приставом. Всё другое переменилось… Сколько перемен!»[351]