Народные мстители

Ими руководила застарелая обида, давно дремавшая жажда мести. Неожиданно они получили возможность сквитаться. Четкого расчета, плана у них не было. Всех подчиняла безоглядная решимость Ивана-Снайпера, и они следовали за ним.

Правда, на улице Леплевский держался несколько поодаль от Ивана, его решимости вроде поубавилось. Хотя был не менее других пьян, но не мог не чувствовать опасности замысла и легко предсказуемых последствий. «Наверно, надо остановить Снайпера», — думал он, но все не мог улучить для этого момента и шел вместе со всеми следом за Дубчиком. Дубчик же, может, впервые в жизни ощутил силу своей правоты и готов был ради нее на все. Особенно если вместе с хлопцами да во главе с отважным заводилой Иваном-Снайпером.

Так они приволоклись в конец деревни. Далее лежал пустой выгон, а к усадьбе Косатого вел кое-как огороженный тыном переулочек. Пройти по этому переулку мужики почему-то не решились.

— А если он из нагана через окно, — опасливо сказал Леплевский.

Все на минуту смолкли, прислушиваясь, однако ни во дворе, ни в хате ничего не было слышно. После вечернего застолья, наверное, в доме еще спали.

— Я же говорил: надо было ночью, — сказал Иван-Снайпер.

— Подождем, когда выйдет! В девять автобус, — уточнил Савченко.

Иван согласился.

— Правильно! Подождем. Будто в засаде на шоссе.

Они перешли на другую сторону пыльной дороги и остановились возле канавы. Недолгая прогулка после бессонной ночи, похоже, утомила их, и Дубчик, перейдя канаву, сел на скосе. Следом на чахлую загаженную курами траву опустился Иван-Снайпер и остальные. Иван не выпускал из рук свое оружие — кол.

— Я ему как врежу! — грозился он. — А вы не зевайте. Упадет, сразу наваливайтесь и душите. Главное, чтоб вместе. Мы ему покажем репрессию… А закурить? Есть у кого закурить?

Все, однако, молчали, похоже, курева ни у кого не было. С досады Иван-Снайпер выругался и притих. Очевидно, следовало потерпеть, сделать дело, а потом уже думать о куреве или о чем-либо еще.

Из-за соломенных и шиферных крыш выглянуло наконец низкое слепящее солнце. Савченко глубже насунул на глаза кепку. Его обычно задавленные жизнью чувства готовы были вырваться наружу, хотя он и сдерживал их. Понимал, если бы удалось осуществить задуманное, то, на что они отважились, пришло бы облегчение. Только вот этот Снайпер… Савченко стал сомневаться в способностях самозваного командира и все больше поглядывал не на двор Косатого, а на стежку в поле. Там, сразу приметил, с косой на плече показалась Бараниха. На огороде женщина стала, постояла, недоуменно вглядываясь из-под руки в их группку. Она шла косить пайку, тем самым напомнив Савченко и о его надобности.

— Ну где он там? Мне тоже косить надо…

— Да подожди ты! В Сибири не накосился? — грубо оборвал его Иван-Снайпер. — Убьем, тогда и скосишь.

Они еще посидели немного, напряженно всматриваясь в ненавистную усадьбу, которая продолжала мирно спать.

Тем временем начинался день, и его дневные заботы все больше занимали людей. На соседних подворьях замелькали женские платки — хозяйки принимались за утреннюю дойку, выглядывали на улицу в ожидании, когда станут выгонять скот. Старательно ощипывая на канаве траву, к мужикам помалу приближалась коза Баранихи. За ней на улице появились три мальчугана, — усевшись поодаль под изгородью, молча поглядывали на мужиков.

— Ну что он так долго?! — забеспокоился и Леплевский. — Может, на день решил остаться?

— А может, он огородами? Струсил — по улице, — рассуждал Савченко.

— Догоним! И ноги поломаем.

— Ну-ну.

Еще посидели немного. Наконец Савченко решительно поднялся:

— Да ну его в дупу! Пойду косить…

— Сдрейфил? — зло сощурил единственный глаз Иван-Снайпер. — В штаны наложил?

Вместо ответа Савченко вскинул на плечо косу и пошагал краем улицы. Оставшиеся заметно приуныли, почти без надежды поглядывая на огороженную усадьбу Косатого. Солнце тем временем поднялось над деревней, пригревало остывшую за ночь землю. Иван-Снайпер вытянул длинные ноги в серых, высохших от ночной росы резиновых сапогах и устало откинулся на локоть. Немного полежав, вспомнил:

— Леплевский, а там не осталось?

Леплевский лениво повернул в его сторону лысоватую голову.

— Откуда…

— Ты не темни. Должно остаться. В бутылке. Дубчик, а ну сбегай. Голова раскалывается.

Дубчик послушно встал и молча побрел улицей в другой конец деревни, где что-то должно было остаться. Иван-Снайпер немного посидел, борясь с дремотой. Его голова стала клониться на грудь, и наконец он расслабленно опустился спиной на траву.

— Так что теперь мы — вдвоем? — вопросительно произнес Леплевский.

Иван-Снайпер не ответил. Ковыряя травинкой в зубах, Леплевский поглядел на него и понял: их заводила спал.

— Ну вот — дождались!