Народные русские сказки. Том 1

И зайшли яны у бало'та, и выбрали яны места такоя припадобная21 . Дзед став нацынаць ель валиць, ён (внук) гаво'риць: «Дзедушка, ты ня поцынай, меня бласлави». — «Ну, — гаво'риць дзедушка, — унуцык, бог цябе блаславиць!» Ён сийцас как на'цав, как по'цав да как став валиць, адна лес трящиць; так сякане'ць з яднаго' бока тапаром, с друго'го дзерива паляцела. Да двенадцатага цасу ён вывалив палтары дясацины ляда. Дзед кажиць: «Ну'жна сечь ме'льця22 да жечь». А ён гаво'риць: «Дзедушка, мы и так груддё23 складзём».

У три дня ета ляда паспела сеяць. Узя'ли яны з дзедам и пасеяли, да врадзився ж авёс, так етакай авёс нисказа'нной. Ну, павадзився в евтат авёс мядзведзь. Пасматрев поп, схадимши, ляда — много зъедзина авса. Приходзиць ён дамов, спрашиваиць унук: «Що, дзедушка, ти какаво наша ляда?» — «Дрянно', унуцык, харашо, тольки ж повадзилась какая-то дзикая лошадзь, дрянно' ись24 и многа зъяну здзелала». — «Как так, дзедушка, скольки трудився я, а яна, евтакая шельма, скольки зъяну надзелала!

Пайду пакаравулю. Пайщи-тка мне кольки ни на ёсь пяноцки»25 . Сев ён, звив аброць26 , паабедав, в лес пайшов. Приходзиць ён в ляда, и вдивився ён, удал добрай моладзиц: «Ах, бог мой, кольки шкоды здзелала, цирпець нивазможна!» — и сев ён сиред ляда на пни. Ну, и сидзиць: патом сийцас мядзведзь и'дзиць з лесу, и пряма у авёс, и взнявся27 и паёнс28 авёс смуниць29 . Ён, добрай моладзиц, и вдивився: «Що ж евта за дива, я евтаких лашадзей не видывав; що б ета за аказия такая, как яна авёс кастиць»30 .

Ета падходзиць ён — мядзведзь — к няму близка, к самому ка пню. Мядзведзь е'тага и ни внываиць31 , що цалавек стаиць; ён думаиць, що ета пень стаиць, и падходзиць к няму близка. Ён сийцас са пня, и цап яго за ву'ши, и схватив; ета схватив и притиснув к зямли яго. Мядзведзь думаиць: що таке'й, и хацев паправитца; ну вуж по'зна ён яму и папя'сца32 ня дав, узяв яго етай аброттю забратав33 и дамо'в повёв. И вёв ён яго дамо'в, мядзвездь какоя дзерива захвациць — з корним вароциць. Ну, и привёв ён яго дамо'в, привязав сиред двара к сталбу и приходзиць у вызбу. «Ну ты, госпадзи, — гаво'риць, — какая лошадзь, дзедушка, разъелась! Как я умарився, тянумши яе дамо'в!» Дзед вышав на двор и вжахнувся34 . «Пасматри-тка, — гаво'риць, — доц мая любезная, що твой сынок, а мой унуцык здзелав» — и кольки время дзивавилися яны. Ён ‹внук› гаво'риць: «Ни дзивуйцися, а гаво'рьти, що мы над етай лошаддю дзелаць будзим, как яна сильна дужа, и що на ёй рабатаць?» — «Вази, — кажиць дзед, — унуцык, дро'вы».

Взяв ён етага мядзведзя и запрёг яго у цялегу, и панёс ён вазиць дро'вы на мядзведзю, и у три дня усе цыста35 загрузив, абклав кругом усё сяление. Етим прицетникам ни выйци, ни выихаць; усё загрузив цыста! И приходзяць ети прицетники к етаму свящельнику и гаво'рюць: «Дзе хоцьте дзеньте яго, щоб ён ня быв; що ж ета за аказия, що у три дни усё сяло загрузив, ни выйци, ни выихаць никак нивазможна». — «Ах, доц мая, — гаво'риць дзед, — що мы будзим дзелаць! Жалка табе сына, а мне унука; ну ж по'шлим яго, куды хош ён — туды и ступай!» Ну, призываиць ён к сабе унука и гаво'риць: «Ну, унук мой любезнай, приходзяць прицетники з прозьбай; жалка мне цибе а ступай ты, унуцык, куда ты уздумав, на все цатыри стораны». — «Эх, дзедушка мой любезнай! Вы б давно и сказали мне евта, я и пашов бы, никольки ня медлимши. Матушка мая любезная! Спяки мне каравашицку»36 . Маць яго спякла яму каравашицку, улажила у хатомацку37 .

Вставав ён ранёшинька, вмывався бялёшинька. Узяв ён евту хатомацку, надзев яе на плецы, блаславився: «Матушка мая любезная и дзедушка мой радзимай, блаславице на пуць, на дарогу». Памалився ён богу и пашов, и вышав ён у цыста поля, и наставив38 ён ни пуцём, ни дарогай, и наставив ён ляса'м дрямуцым, грязям тапу'цым, и ишов ён семь дён без полдён, рот на апашку и язык наатмашку; вышав ён у тридзевятую землю, у тридзесятая чарства, и выходзиць ён у цыстая поля, у крутые горы, — и гуляиць Гарыня-багатырь и горы капком39 капаиць. Приходзиць Надзей, папов унук, к няму и гаво'риць: «Бог помаць, Гарыня-багатырь! Куды какая в цибе сила нязметная. Как ты, — гаво'риць, — гарам капаишь, как шулугу?» А ён гаво'риць яму: «Эх, — гаво'риць, — удал моладзиц! Ни вдивляйся ты маей сили. В тридзевятай земли, у тридзесятам чарстви, — гаво'риць, — как ёсь Надзей, папов унук, так у таго ня евтакая сила! Как привёв ён мядзведзя з лесу, да на мядзведзи усё цысто сяло загрузив. Яго, — гаво'риць, — во'ран кастёв ни заносиць, добрай маладой конь ни завозиць!» А ён гаво'риць: «Ах, брат Гарыня-багатырь! Ни во'ран кости заносиць, а сам добрай моладзиц заходзиць». А ён гаво'риць: «Ах, брат, тык евта ты Надзей, папов унук! Вазьми, брат, мяне у мяньшие братья». Ён яго и узяв, и яны многа хадзили, и многа багатырёв пабядзили, и многа гарадов захвацили; патом яны пажанились и багата жили.

Летучий корабль