Народные сказки и легенды

Итак, коварная Уракка стала обладательницей всех трёх магических сокровищ оруженосцев, нисколько не заботясь о судьбе несчастных парней. Первым делом королева проверила, будут ли волшебные предметы обладать чудесной силой в руках новой владелицы, но все её сомнения быстро рассеялись: салфетка доставила ей майоликовое блюдо с едой, медный пфенниг отштамповал дукаты, а под покровом перчаточного пальца, она, никем не замеченная, прошла мимо стражи в передней в комнаты своих фрейлин.

С радостно бьющимся сердцем Уракка рисовала заманчивые картины своей будущей блестящей жизни. А пока в её душе затаилось заветное желание стать феей. Ей казалось, что она познала сущность этих загадочных существ, скрытую даже от пытливого ума учёных всего мира.

«Что такое фея? — думала она про себя. — Не более, чем обладательница одной или нескольких тайн, благодаря которым она может совершать чудеса, возносящие её над простыми смертными. Разве я не вправе, овладев скрытой силой, считать себя первой феей?»

Ей оставалось только пожелать колесницу с драконами или упряжку бабочек, ибо свободное передвижение по воздуху было для неё пока недоступно. Однако она льстила себя надеждой, что в дальнейшем овладеет и этим искусством, если только её примут в общество фей. Она полагала, что легко найдёт среди них услужливую сестру, которая согласится уступить ей такой воздушный экипаж за одно из её чудесных сокровищ.

Ночи напролёт прекрасная Уракка развлекала себя приятными мечтами: вот она, незаметно подкравшись к красивому юноше, дразнит его ласками, кружит голову и, одурманив любовным томлением, позволяет схватить вместо нимфы её пустую тень, если только у неё, в зависимости от настроения, не возникнут в этот момент другие желания. Однако, чтобы отважиться на подобное приключение, новоявленной фее недоставало совершенно необходимых для этого предметов туалета.

Ранним утром, сменившим бессонную ночь, в продолжение которой пылкая фантазия нарисовала королеве туалет феи, от крылышек и до каблучков прелестных туфелек, за работу был засажен весь портняжный цех Асторги. Можно было подумать, что идёт подготовка к предстоящему открытию маскарада или выступлению на сцене капризных театральных принцесс. Но прежде чем наряд был готов, случилось нечто, удивившее всё королевство Супрарбию и более всего саму прекрасную Уракку.

Однажды ночью, когда после длительного напряжения душевных сил размечтавшаяся королева погрузилась наконец в дремотный сон, её вдруг разбудил воинственный голос, произнёсший ей на ухо страшные слова: «Именем короля!»

Дежурный офицер предложил ей немедленно следовать за ним. Испуганная дама вернулась с облаков на землю и, не зная, что всё это должно означать, вступила в спор с воином, который, между прочим, если оставить в стороне его неприятную миссию, обладал недурной внешностью, так что мысленно королева предусмотрела и к нему визит в образе феи. После безуспешных переговоров с представителем высшей власти, она поняла, что представляет слабейшую сторону и должна покориться.

— Воля короля для меня закон, я готова следовать за вами.

Сказав это, королева направилась было к своему ларю взять, как она объяснила, дождевой плащ, чтобы укрыться им от холода. На самом же деле она собиралась достать перчаточный палец и внезапно исчезнуть. Но капитан, имея строгий приказ, был так неучтив, что отказал прекрасной пленнице в этом маленьком снисхождении. Ни просьбы, ни слёзы не действовали на этого жестокосердного воина. Он схватил даму своей мускулистой рукой и вытолкнул её из комнаты, которую чиновник тут же запер и опечатал. Внизу, у ворот, стояла пара мулов с носилками, предназначенными для рыдающей королевы.

Наконец, при свете факелов печально и тихо, словно на похоронах, процессия двинулась по безлюдным улицам в отдалённый, в двенадцати милях от города, монастырь, обнесённый высокой каменной стеной. Утопающую в слезах пленницу заключили в ужасную келью на глубине сорока сажен под землёй.

Король Гарсиа с той поры, когда во время неудавшегося праздничного обеда исчезло его любимое блюдо, всё ещё продолжал пребывать в дурном настроении. Никто уже не мог угодить ему. Половина его министров и придворных впала в немилость, другая половина, опасаясь той же участи, билась над тем, как поскорее излечить монарха от хандры. Лейб-медики предлагали рвотное, камердинер — любовницу, архиепископ — покаяние, генерал армии — крестовый поход против сарацин, старший егермейстер — охоту, гофмаршал — паштет из красных куропаток во вкусе мажордома. Последний, правда, потеряв салфетку, исчез так же бесследно, как и его пресловутое блюдо. Из всех предложений предпочтение было отдано охоте, как развлечению, сопряжённому с наименьшими трудностями. Но и она не дала желаемого результата. Король не мог забыть исчезнувшего шедевра поварского искусства и явно давал понять, что дело тут нечисто. В кругу приближённых он даже высказал подозрение, что его супруга колдунья.