Народные сказки и легенды

Проводив путника до постоялого двора, он вернулся в горы и стал обдумывать свою месть. Вдруг на дороге, ведущей в Гиршберг, гном увидел богатого еврея, и ему тут же пришла в голову мысль сделать его орудием возмездия.

Приняв облик оскорбившего его парня, он присоединился к еврею и, дружески беседуя с ним, незаметно свернул с дороги, завёл в чащу леса и там злодейски напал на него: вцепился в бороду, избил, а потом, повалив на землю, связал, заткнул кляпом рот и отнял сумку с деньгами и драгоценностями. Угостив беднягу на прощание крепким пинком, он ушёл, бросив его в кустах, ограбленного и полуживого.

Придя в себя от испуга и убедившись, что он ещё жив, еврей стал громко стонать и звать на помощь. Он боялся умереть от голода в этой ужасной глуши.

Вскоре к нему подошёл почтенный человек, по виду горожанин, и участливо спросил, что с ним. Увидев верёвки на его руках и ногах, он развязал их, дал глоток оказавшейся при нём живительной воды и вывел на дорогу, – одним словом, обошёлся с ним, как милосердный евангельский самаритянин с человеком, подвергшимся нападению разбойников [77]. Словно архангел Рафаил юного Товия [78], горожанин любезно проводил ограбленного еврея до дверей постоялого двора в Гиршберге, дал ему немного денег на пропитание и, попрощавшись, ушёл.

Как же удивился еврей, когда войдя в трактир, увидел грабителя, свободно и непринуждённо сидевшего за кружкой простого вина и весело шутившего с соседями по столу, будто не чувствуя за собой никакой вины. Рядом с парнем лежал его дорожный мешок, куда он, должно быть, спрятал украденную сумку. Не зная, верить ли собственным глазам, поражённый еврей пробрался в угол и стал обдумывать, как вновь завладеть своим добром. Он был уверен, что не ошибся, поэтому незаметно вышел за дверь, отправился к судье и подал ему свой «Привет вору» [79].

Гиршбергская юстиция, так же, впрочем, как и всякая другая, славилась тогда тем, что быстро и решительно утверждала право и справедливость, если при этом было чем поживиться. Во всех других случаях она плелась черепашьим шагом.

Много повидавший еврей был уже знаком с этим обычаем и указал нерешительному судье, долго колебавшемуся, принять его донос, или нет, на ценность пропажи. Ободренный золотой надеждой судья тотчас отдал приказ об аресте грабителя.

Стражники с копьями и палками окружили постоялый двор, схватили ни в чём не повинного парня и привели в ратушу, где уже собрались мудрые отцы города.

–Кто ты и откуда родом? – сурово спросил городской судья, когда ввели подсудимого.

Тот ответил чистосердечно и без всякого страха:

– Я честный человек, портной по профессии. Зовут меня Бенедиктом, родом я из Либенау, а здесь работаю подмастерьем.

– Не ты ли злодейски напал в лесу на этого еврея, жестоко избил его, связал и украл у него сумку?

– Этого еврея я никогда в глаза не видал, не избивал, не связывал и не брал у него сумки. Я честный ремесленник, а не разбойник с большой дороги.

– Чем ты можешь доказать свою честность?

– Цеховым свидетельством и незапятнанной совестью.

– Покажи своё свидетельство.

Бенедикт смело раскрыл мешок, так как хорошо знал, что в нём нет ничего, кроме принадлежащих ему благоприобретённых вещей. Но, что это…? Когда он вытряхивал свои пожитки, что-то зазвенело будто золото.

Стражники проворно разрыли вещи портного и из-под груды хлама достали, к великой радости еврея, похищенную у него тяжёлую сумку. Едва не лишившийся чувств от охватившего его ужаса парень стоял, словно поражённый громом. Бледный, с трясущимися губами и подгибающимися коленями, он не в силах был произнести ни слова. Грозное лицо судьи, его нахмуренный лоб не предвещали ничего хорошего.

– Ну что, злодей! – загремел он. – Ты и теперь осмелишься отпираться?

– Смилуйтесь, господин судья, – вскричал обвиняемый. – Клянусь всеми святыми Неба, я не виновен и не знаю, как сумка еврея попала в мой мешок. Бог тому свидетель!

– Ты уличён. Сумка у тебя в мешке – неопровержимое доказательство твоей вины. Окажи уважение Господу Богу и властям

и добровольно признайся, прежде чем придёт палач и выпытает у тебя правду.

Перепуганный Бенедикт продолжал настаивать на своей невиновности, но он взывал к глухим. Судья был уверен, что перед ним упрямый мошенник, который пытается во что бы то ни стало избежать петли.

Чтобы докопаться до истины, он пригласил страшного мастера Хеммерлинга [80]. Стальными аргументами своего красноречия ему надлежало помочь обвиняемому оказать уважение Богу и властям и, пренебрегая собственной шеей, во всём сознаться.

Бедняга окончательно потерял радостное спокойствие человека, совесть которого чиста, и весь дрожал, в ожидании предстоящих мучений. Когда палач приготовился поднять его на дыбу, Бенедикт понял, – после такого испытания он навсегда лишится возможности взяться за иглу. Чтобы не остаться на всю жизнь калекой, он решил разом покончить со всеми мучениями и сознался в преступлении, которого на самом деле никогда не совершал.